дѣвицей со всѣхъ возможныхъ сторонъ, и заслуживала въ полной мѣрѣ блистательные отзывы достопочтенной содержательницы благородной академіи. Можно даже сказать, что миссъ Пинкертонъ исчислила далеко не всѣ очаровательный достоинства своей воспитанницы.
Миссъ Амелія Седли пѣла какъ жаворонокъ, танцовала какъ Сильфида, вышивала превосходно и знала англійскую орѳографію какъ докторъ Джонсонъ; но это еще далеко не все: у миссъ Амеліи было нѣжное, чувствительное, прекрасное сердце, и все заведеніе любило ее, начиная отъ самой Минервы въ академическомъ чепцѣ, до бѣдной судомойки въ грязной юбкѣ и до кривой пирожницы-дѣвчонки, которой позволялось разъ въ недѣлю угощать произведеніями своей стряпни юныхъ воспитанницъ на Чизвиккскомъ проспектѣ. Изъ двадцати четырехъ дѣвушекъ по крайней мѣрѣ двѣнадцать были искренними и задушевными друзьями миссъ Амеліи Седли. Никто и никогда не злословилъ ее, ни даже сама миссъ Бриггсъ, дѣвица удивительно злонравная, имѣвшая несчастную привычку злословить цѣлый свѣтъ. Заносчивая и гордая миссъ Сальтиръ, внучка лорда Декстера, согласилась однажды навсегда, что Амелія чудо какъ мила, и этого мнѣнія никто не опровергалъ.
И вотъ пробилъ часъ разлуки, грустный и печальный часъ для всѣхъ юныхъ сердецъ, еще незнакомыхъ съ истиннымъ горемъ жизни… Миссъ Шварцъ, богатая мулатка съ шелковистыми волосами, расплакалась до такой степени, что академическій докторъ принужденъ былъ дать ей успокоительный порошокъ опьяняющаго свойства. Миссъ Пинкертонъ, какъ можно представить, вела себя достойнымъ и величественнымъ образомъ, не обнаруживая вспышки неприличныхъ чувствъ, но миссъ Джемима уже хныкала нѣсколько разъ; и только присутствіе сестры спасло ее отъ истерическихъ припадковъ. Ктому же было у нея множество хозяйственныхъ хлопотъ, не позволявшихъ принять дѣятельнаго участія въ общемъ горѣ. Честная Джемима завѣдывала денежными счетами, отпускала провизію для кухни, смотрѣла за мытьемъ бѣлья, за порядкомъ въ классахъ, и, сверхъ того, имѣла верховный надзоръ за прислугой. Но къ чему распространяться о Джемимѣ? Стоитъ только затворить желѣзныя ворота академіи, и мы вѣроятно ни раза не услышимъ ни о ней, ни даже о самой Минервѣ, пріятельницѣ лексикографа.
Но съ Амеліей мы будемъ встрѣчаться очень часто, и я полагаю, не будетъ никакой бѣды, если читатель узнаетъ съ самаго начала, что природа снабдила эту дѣвушку самыми лучшими своими дарами. Мы этому очень рады, потому-что, можете представить, мы имѣемъ инстинктивное отвращеніе ко всему, что отзывается безнравственностью не только въ жизни, но даже и въ романахъ. Жаль, однакожь, что эта дѣвица отнюдь не можетъ служить идеаломъ физической красоты, потому-что у нея коротенькій носъ и слишкомъ полныя, румяныя щеки; но въ замѣнъ этого, личико ея цвѣло розовымъ здоровьемъ, и въ глазахъ отражался самый добродушный юморъ, кромѣ тѣхъ случаевъ, когда они покрывались слезами, что случалось довольно часто. Миссъ Амелія плакала и надъ мертвой канарейкой, и надъ послѣдней страничкой глупой сантиментальной повѣсти, и даже надъ мышеловкой, если жадная кошка
