между столов с компьютерами. Шум стоял как в оркестровой яме во время настройки инструментов. Елена долго привыкала к тому, что частное пространство надо огораживать не дверью, а ледяным взглядом. Чтобы создать хоть какой-то оазис психологического уюта, посадила рядом с собой Катю.
Когда сидела в сотах этого улья, в гомоне, стрекоте компьютерных клавиш, крике, хохоте, звоне чашек и скрипе передвигаемых стульев, казалось, что все они – открытый функционирующий безумный мозг, с которого сверху спилена черепная коробка.
Отдельные кабинеты были только у главного и первого зама. Главный пожимал плечами на устройство редакции и вздыхал:
– Лично я в такой обстановке давно бы сошел с ума. Но говорят, теперь так модно…
Замглавного, непонятно откуда взявшийся на газетном поле, страшно гордился, поскольку это была именно им выстраданная идея реконструкции здания.
– Только в технологически правильных условиях мы сможем получать качественный продукт! – говорил он, поднимая палец, окольцованный крупным брюликом.
– Кать, как ты думаешь, замик писать-то умеет? – как-то спросила Лена Катю.
– Я думаю, он и читать-то не умеет, – вздохнула та. – Говорят, у него купленный диплом какого-то провинциального юридического института. А юридические дипломы знаешь, кто покупает?
– Кто?
– Бандюки. Это у них хороший тон считается…
…Вечером позвонила модной психологине Карцевой, у которой в прошлом году брала интервью.
– Вам лично? – зевнула Карцева. – Хорошо, подъезжайте. Я задержусь в консультации.
«И что я ей скажу? – растерянно думала по дороге. – Что Караванов свихнулся? Что хочет стать большим и сильным, а меня загнать под плинтус? Да она умрет от хохота!»
И вдруг вспомнила сцену, развеселившую ее недавно.
– Что это за таблетки? – спросила она про яркий флакончик, появившийся в кухонном шкафчике.
– Витамины. – Караванов покраснел и сделал неопределенный жест рукой. – Для тех, кому за 50. Я долго колебался, перед тем как их купить…
– Почему колебался? – не поняла Елена.
– Может, еще рано? – с надеждой спросил он.
– Почему рано, если тебе уже есть пятьдесят?! – недоумевая спросила она.
– Ну мало ли… – сказал он и, обиженный, вышел из кухни.
Тогда она не обратила на это внимания. Ей не пришло в голову, что, как честный офицер, она была обязана сказать:
– Пятьдесят? Да ты выглядишь на десять лет моложе.
Но ее никто никогда не воспитывал в логике «мужчина страшно боится стареть», ее воспитывали в логике «женщина страшно боится стареть». А она совершенно не чувствовала своих сорока пяти, можно сказать, неслась по жизни вприпрыжку. Да, иногда, после восьми часов за компьютером начинала болеть спина. Да, надо было подналегать на кремы больше, чем раньше. Да, мужики сворачивали шею на идущую мимо
