вину на беднягу Чака Пастернак. Мастерское умение перекладывать свою вину на других и неспособность признать своих ошибок — то немногое, что осталось у Пастернака от своей прошлой жизни полного неудачника.
— Ну всё!
— Пастернак хлопнул ладонью по шахматной доске и выпалил.
— Сейчас я тебя убью.
— Ты помыл руку, прежде чем положить её на доску?
— Внезапно спросил Фет.
— Что? О господи, Фет, не начинай!
— Попытался уладить конфликт Пастернак, однако, было слишком поздно, потому как все в этой палате знали, что, если Фет заметил микроба, то уничтожены будут и микроб, и источник.
— Ты, помыл свою чертову руку, прежде чем класть ее на доску, которую я протер двадцать раз по часовой стрелке и двадцать раз против!?
— Перешел на крик Фет, в ответ Пастернак промолчал, глаза его сверкнули и блеск этот означал лишь одно… Пастернака здесь больше нет.
— Нет.
— Отрезало злое Альтер эго Пастернака, оно смочило палец слюной, размазало её по пешке и, щелбаном, метнуло фигуру в соперника. Фет взвыл, поднял доску и, что есть силы, ударил ей по голове Пастернака, на что Пастернак отреагировал мгновенным рывком в сторону Фета, сбив его с ног и повалив на землю. Пастернак стал наносить удары один за другим по бедняге Фету, пока тот истошно кричал:
— Помой руки! Ты слишком грязный! Вы все здесь слишком грязные! Почему в этом мире так много грязи!?
— Пастернак прекратил бить Фета, сел напротив него, уперся спиной в стол, взялся за голову, одна за другой его начали сводить судороги, он стал метаться по палате, переворачивая и избивая ногами все, что попадалось на его пути.
— Сколько вокруг грязи, боже, боже мой!
— Не прекращал вопить Фет. Внезапно в палату влетел санитар Кирилл, юноша, обладающий телосложением в разы превосходящим Фета и Пастернака вместе взятых. Увидев, что Фет лежит на полу и истошно вопит, Гоголь в привычной для него позе мирно качается на кровати в углу, Чак ещё более мирно сидит на кровати и ведет повествование происходящего, а Пастернак ходит по комнате и крушит все подряд, Кирилл накинулся на Пастернака. Кирилл обнял Пастернака борцовским захватом и повалил на кровать, затем, воспользовавшись ошеломленным состоянием последнего, привязал его к кровати. Затянув последний ремень, Кирилл подошёл к многострадальному Чаку и схватил его за шиворот.
— Заткнись… заткнись! Зубы выбью!
— Заключил Кирилл.
— Тебе непонятно сказано, псих? Захлопни пасть и веди себя прилично, а ни то…
— Кирилл замахнулся для удара.
— Что здесь, черт подери, происходит!?
— Спросил только что вошедший в палату главврач.
— Порядок навожу, Игорь Брониславович.
— Осев, извлек из недр своего небольшого мозга Кирилл.
— Да вы посмотрите на него! Дайте я ему!
