появляться в общественных местах! – Помолчал и добавил: – И суфражисткам тоже. – Еще помолчал, пережидая поднятие желчи, и произнес уже с некоторой долей иронии: – Надеюсь, в Эдинбурге есть зоопарк, и все трое благополучно туда попадут.
До Эдинбурга странные путешественники не доехали, высадившись на полдороге в небольшом городке Дарлингтоне, куда поезд домчал на всех парах. Домой всегда едется быстро, а именно в Дарлингтоне отчий дом английских паровозов, поскольку там самый большой в Старом Свете паровозостроительный завод.
Высадились путешественники безо всяких приключений, строго по расписанию, и руку ни у кого не свело, и колокол прозвучал минута в минуту.
Приехавших встречали. Возле станционного здания ожидала коляска, вислоусый конюх дремал на козлах, лошадка меланхолично похрустывала насыпанным в торбу антрацитом.
Американец с полувзгляда выделил нужный экипаж среди десятка других ожидающих на площади. Он вскочил на подножку и, приложив два пальца к полям цилиндра, отрекомендовался:
– Мое имя Сэмюэль Трауб.
– Джон Хок, к вашим услугам.
С козел Джон Хок не встал и, вопреки обещанию, никаких услуг не предоставил. Впрочем, чернокожий с рыжебородым справились и без него.
Великая вещь – традиции, и в этом плане английские обыватели впереди планеты всей. Казалось бы, новейший экипаж на рессорном ходу и с каучуковыми шинами, способный плавно прокатить по самой тряской дороге, не чета древним колымагам, но багажный ящик под задком новой машины в точности повторяет такие же ящики старых карет, у которых даже колеса не могли поворачивать, будучи насаженными на единую ось. В давние времена путешествующие господа возили багаж в сундуках, и, хотя эпоха сундуков давно минула, современный экипаж готов вместить в свое нутро такой же сундук, с каким ездили знатные предки.
Сундук встал на предназначенное тысячелетней традицией место, саквояжи были рассованы куда попало. Американец уселся в экипаж, черномазый слуга, к ужасу и удивлению зевак, без тени смущения развалился рядом с господином, рыжебородый устроился на задке, свесив вниз кривые ноги.
Возница взмахнул кнутом и дернул вожжи, регулирующие положение заслонки в конской топке. Дым, прежде едва курившийся, повалил клубами из лошадиных ушей, в ноздрях заклубился пар, звонкое «И-го-го-о!» пробудило окрестности, мальчишки на площади засвистели и замахали руками, экипаж тронулся.
Лошадка весело бежала по гаревой дорожке. Пламя ровно гудело в утробе, вода кипела в котле, пар работал на все сорок два процента, обещанных циклом Карно, из-под лошадиного хвоста тонкой струйкой сыпалась зола. По сторонам проплывали классические пейзажи средней Англии: слева гряда меловых холмов, справа – зеленеющие пустоши, те самые, некогда огороженные, на которых овцы съели людей. Теперь история повторялась: новозеландские овцы съели английских,
