опять щебечет:
– Скажите, как мне найти вашего полковника?
– Это Миколай Михалыча?
– Да, Каменнова.
– Вон тамо-тка, где часовой стоит, – зеленые ставни.
– Спасибо, братцы.
И «оно» поехало дальше, а казаки, разинув рты, глядят ему вслед.
– А и бесенок же какой! Кубыть и большой ездит.
– А поди еще кашку с ложечки учится есть.
– Вылитая девочка.
– А посадка не наша, не казацкая.
– Да, это гусарская посадка… Иж и дьяволенок же!
Когда дьяволенок подъезжал к зеленым ставням, указанным ему казаками, из ворот вышли офицеры и остановились при виде молоденького всадника. Этот последний, ловко осадив коня, отдал честь офицерам совершенно по-военному.
– Я желаю говорить с полковником Каменновым, – молодцевато прощебетал он и зарделся, как девочка.
– Я к вашим услугам, – отвечал полный брюнет с черными, ласкающими глазами.
Офицеров не менее, как и казаков, поразил голос и вся наружность приезжего. Но он так ловко соскочил с седла, бросил поводья на луку седла так умело и изящно и так дружески сказал коню: «Смирно, Алкид», который и встал как вкопанный, что все это разом расположило их в пользу таинственного гостя.
– Что вам угодно? – спросил полковник ласково.
– Я приехал просить вас, полковник, чтобы вы взяли меня в ваш полк.
– Вас! В полк!.. Да вы ребенок, – извините, пожалуйста.
– Нет, господин полковник, я уже не ребенок… я могу владеть оружием…
– Но простите, я не знаю, кто вы…
– Я дворянин, полковник… Моя фамилия – Дуров… Я хочу служить царю…
– Но для этого есть законный путь.
– Для меня он закрыт, господин полковник: отец запрещает мне служить, а я желаю.
– Но вы не из казачьего роду?
– Нет, мой отец русский дворянин, служил в гусарах.
– В таком случае вы не можете быть казаком: против вас закон.
Девушка побледнела и зашаталась. Тревоги нескольких дней, почти две ночи, проведенные без сна, последняя ночь, полная потрясающих впечатлений, пятьдесят верст на седле без роздыха, без сна, без пищи, страстность, с которой все это делалось, чтобы исковеркать всю свою жизнь как женщины, боязнь и мука за отца, грозное и неведомое будущее, наконец, просто усталость, разбитость нежного тела и нервов – все это заставило зашататься необыкновенную девушку. Офицеры заметили это и подскочили к ней. Сам полковник поддержал ее.
– Простите… успокойтесь… вам дурно…
– Нет, благодарю… я устала… (девушка спохватилась на окончании женского рода, и слабая краска опять залила ее бледные щеки), – я не спал две ночи…
Полковник ласково держал ее за руку.
– Ручонки-то какие – совсем детские… Да, вам надо отдохнуть,
