Между прочим, Акела звонит.
Я сунула винтовку под одеяло, чтобы не намочить, поднялась и взяла у телохранителя трезвонящую трубку.
– Да, слушаю.
– А ты где это? – удивленно спросил муж таким тоном, как будто он весь день лежал на диване, а я взяла и исчезла.
– А ты? – почти враждебно отозвалась я, помня, как он не любит слышать вместо ответа вопрос.
– Я был в клубе, там неприятности, – коротко сказал Акела, давая понять, что больше на эту тему вопросов не нужно. – Так где же ты?
– В карьере.
– Опять?
– Почему опять? Я не ездила сюда около месяца.
– Аля, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. С чего вдруг такая поездка среди недели и в мокрый снег?
– Значит, так было нужно. Мы сейчас вернемся.
– Хотя бы хватило сообразительности взять Никиту, – хмыкнул муж.
– Ты запретил мне ездить одной.
– И очень удивлен, что ты до сих пор не нарушила этот запрет. Ладно, Аля, собирайтесь и возвращайтесь домой, очень холодно, идет снег – не хватало заболеть.
Сашка отлично знал, что мой телохранитель ни при каких условиях не позволит мне завалиться на голую землю, что у него в багажнике всегда полный набор необходимого, тем не менее не забывал выступить в роли заботливого отца, которым, кстати, вполне мог быть по возрасту.
Убрав трубку в карман, я вынула сигареты и закурила. Начали мерзнуть два пальца, открытые специальной перчаткой, но я мужественно добила сигарету и только потом опустила «капюшончик», скрывавший их. Никита убрал винтовку в футляр, стряхнул нападавший на одеяло снег и бросил мне:
– Положите с краю в багажник, я дома высушу. А кремат я сам сверну.
Я забрала у него одеяло и футляр, сложила все так, как велели, и забралась в салон. Только теперь я поняла, что продрогла. Захлопнув багажник, Никита взгромоздился на водительское место и сразу включил печку:
– Холодно, да? Ненавижу такую погоду, прямо из дома бы не вылезал.
– Извини, что выдернула.
– Ой, да я к тому, что ли? Просто не люблю такую погоду. Вы вот жару не любите, а я морось вот такую. Каждому свое.
– Я такую тоже не люблю. Меня разве что в Питере это не раздражает почему-то, – сказала я, немного согреваясь, и вдруг вцепилась в руль, дернув его вправо так, что джип занесло, и он скатился на обочину.
– Аккуратнее!
Никита заорал матом, высунувшись из мгновенно открытого окошка почти по пояс. По дороге удалялся микроавтобус с погашенными фарами и неработающими габаритами.
– Ты смотри, какая тварь! – бушевал мой телохранитель. – Офигели совсем, уроды, без света на такой трассе! Как вы его вообще увидели-то?
– Я стрелок, Никита. Да и по спине могильным холодом продрало, – призналась я, шаря по карманам в поисках сигарет. – Еще минута – и в лобовую сошлись бы.
