грибок, и он сильно раздражен походом, а тут как раз представился случай показать всяким чужакам свое место в пищевой цепочке. Можете придумать свой вариант – самые нелепые предложения будут также считаться верными…
Яг-зы были исключением даже по меркам древних времен: они беспрерывно воевали со всеми вокруг, занимая что-то вроде большого острова посреди болот, добраться до которого было непростым делом. Место это не из самых красивых, но зато надежно защищено со всех сторон кольцом непроходимых топей. Те, кому все же удавалось их преодолеть, встречались с воинами в масках из черной глины и в большинстве своем уже никогда не возвращались домой. Если бы не склонность приносить человеческие жертвы из числа соплеменников, Дети Болотного Племени, наверное, уже заселили бы всю долину, как черные муравьи. Но воинственная природа и традиции, от которых кровь стыла в жилах, не давали племени достаточно разрастись для того, чтобы покорить древний Яттерланд.
– Сколько дней идти до деревни Яг-зы?
«Сколько» на языке Хум произносилось как «тар!» (да, восклицательный знак необходим, потому что тихо говорить дикари еще не умели – это ценное приобретение эволюции, если хотите знать!), «деревня» звучала как «му!», а «день»… Впрочем, не будем изнурять себя языком древних поселений. А еще, говоря с людьми Хум, фразы нужно было строить просто и ясно, а говорить не слишком быстро, иначе твой собеседник мог подумать, что ты разговариваешь сам с собой, просто пожать плечами и очень нехорошо посмотреть.
Ближайший к Одду сутулый и мрачный Угул Весенняя Фиалка, больше похожий на горного тролля с зубной болью, неопределенно махнул рукой, что означало, по-видимому, «долго». Или «очень долго». А может, просто «не знаю» или «не приставай с расспросами на ходу, расскажу потом, если представится случай». Фиалка уж там или нет, но хмурый молчун Угул был собеседником не из самых-самых. Гораздо лучше ему удавалось одним ударом сбивать с копыт молодого лося или таскать камни размером с кабана.
Одд попытал счастья с другим воином – Шестипалым Пхо. Даже под густой бородой и свисающими до щек космами на его лице была видна целая галактика веснушек.
– Далеко идти? Сколько дней?
– День. Ночь. День, – ответил Пхо, моргая огромными рыжими ресницами.
Выглядел он по-настоящему необычно: рыжий, как кленовый лист в октябре, такой широкий и коренастый, что даже могучий Хларг смотрелся рядом с ним поджарым юношей. На обеих руках у него красовалось по шесть пальцев – коротких и толстых, как древесные корни (отличительная черта могучих воинов, между прочим, если вы, конечно, не имеете дело с эльфом). Казалось, он принадлежит какой-то иной породе людей. В деревне говорили, что Пхо валит кабана-трехлетку одним криком. Легко верилось: когда он начинал петь у костра, даже медведи уходили вниз по реке, чтобы не слышать этого издевательства над добрыми народными песнями о родной хижине и прекрасных девушках Хум. Именно они обычно и прекращали концерт, в шутку кидаясь
