которая каждый день все больше отравляла ему жизнь: он понял, что за эту кровь придется ответить, если не перед земным, то уж перед Высшим судом непременно. Потому и Евангелие не приносило ему облегчения или утешения.
Еще через два дня, 16 января, внезапно ударил мороз. Однако Николай вызвал в Царское Село мотор – в императорском гараже уже имелись два автомобиля марки паккард. И в сопровождении всего только одного флигель-адъютанта выехал в Петербург. Как только они отъехали, разразилась вьюжная метель. Через полтора часа так же внезапно она сменилась затишьем и трескучим морозом. Автомобиль добрался до монастыря на набережной реки Карповки. И только когда заглох мотор, до Николая дошло: третий час ночи; святитель отец Иоанн, наверное, уже спит, да и вообще, может находиться вовсе не здесь, а в Кронштадте, где он был настоятелем Морского собора. Однако флигель-адъютант узнал и доложил, что благочинный ждет его и поэтому до сих пор не спит.
Отец Иоанн встретил царя в своей келье, освещенной трехсвечником, одетым в домашнюю сиреневую рясу, вместо панагии на шее у него висел кипарисовый наперсный крест. Они обнялись. Благочинный благословил царя, они поцеловали друг у друга руки. Русые с проседью волосы отца Иоанна были, как всегда, гладко зачесаны назад, взгляд небольших голубых глаз свеж и остро внимателен.
– Я ждал тебя, Государь, – произнес он своим глухим, чуть сипловатым баритоном. – Ждал раньше, но хорошо, что ты пришел и сейчас.
Николай сел в кресло и замолчал, нервно похрустывая суставами пальцев правой руки. Казалось, в монастыре, кроме них двоих никого не было. Стояла полная тишина, мигали фитили восковых свечей и потрескивали оконные стекла от тридцатиградусного мороза. Отец Иоанн ждал, но царь никак не начинал разговор. Чуть кашлянув, священник проговорил:
– Господь видит и слышит тебя, Государь, и без твоих слов. Слова всегда слабы и неточны. «Мысль изреченная есть ложь». Важны дела, без которых вера мертва. И важен правильный выбор пути. Право выбора Господь оставляет за тобой. Как и любому Своему чаду, Он дает тебе как право, так и свободу выбора.
Николай почувствовал, как у него к горлу подкатывается острый комок.
– Я не знаю, как быть дальше, отче… – тихо произнес император. – Не по моей воле на меня было возложено бремя царствования. Я к нему никогда не стремился… Но права и свободы выбора у меня не было. Десять лет прошло со дня успокоения моего родителя. Но в последнее время почти каждую неделю я вижу его во сне.
– И что? – спросил отец Иоанн. – Ты с ним разговариваешь? Что он говорит?
– Ничего. Смотрит. Насквозь пронизывает, как наяву. Потом несколько дней переживаю. Такое чувство, что отец не может одобрить ни одного моего шага, ни одного государственного решения. Ни одного! – с горечью повторил Николай. – Как можно жить с сознанием того, что какое бы дело ни предпринимал, что бы ни пытался
