никак не прореагировал на ситуацию, а довольно спокойно попытался объяснить:
– Вы меня не поняли, товарищ уполномоченный… простите… Евгений Сергеевич. Я говорю не о Прис, моей жене, а о Патриции, которая моей жене приходится родной сестрой и заодно является её неотличимым близнецом. Как говорится, однояйцовым. И потом… Она влюблена в Советский Союз, они с Приской были тут три раза, в детстве, жили под Сочи. Она неплохо говорит по-русски, обожает русскую культуру, сказки Пушкина знает, Рахманинова исполняет, Чайковского. Она пианистка, заканчивает там учёбу…
– Да-да, они там такую музыку любят, для эмигрантов и гомосексуалистов, известное дело. Другую их не учат исполнять? – ехидно прервал Гвидона особист.
Гвидон потупился:
– Да нет, она много чего исполняет и очень хочет приехать в Москву, кстати говоря… – Он снова постарался быть ближе к теме. Особист слушал молча, видно было, как у него на скулах под кожей ходят желваки. Он явно начал что-то схватывать, и водянистый взгляд его стал постепенно приобретать явственный серо-голубой оттенок. – Так вот я и подумал, – продолжил исповедь скульптор, – раз Юлик… то есть художник Шварц, Юлий Шварц, так влюблён в мою жену, то наверняка влюбится и в её двойника, в сестру. В Патрицию Харпер. Влюбится и женится. А дальше вы делайте с Юлькой… то есть со Шварцем, всё что надо по вашим делам. И отказа не будет – он такой, я его хорошо знаю.
– Еврей? – быстро спросил особист. И сам же ответил: – Еврей… Это, может, и к лучшему.
– Еврей-еврей, – с готовностью согласился Гвидон. – Стопроцентный! И по папе, и по маме! Я и подумал…
– Он сейчас где? – по-деловому поинтересовался Евгений Сергеевич, и Гвидон сразу сообразил, что как минимум катастрофы уже не произойдёт. Было видно, что мысленно сотрудник КГБ уже проворачивает в голове пару новых вариантов: во-первых, закрывается собственная жопа после фиаско со скульптором; во-вторых, руководству предлагается значительно более интересная комбинация с участием потенциально заинтересованного фигуранта. И более правильной для этого дела национальности.
– Он сейчас здесь, – ответил Гвидон, – ждёт в предбаннике Союза. Я ему ничего пока не говорил, но взял сюда на всякий случай. Сказал, может, вопрос с мастерской для него выгорит.
– Ну хорошо, – вернувшись к прежним интонациям в голосе, уже вполне спокойно сказал Евгений Сергеевич, – допустим, мы даём ей въездную визу и она приезжает в Москву. Почему вы решили, что она захочет стать супругой этого… как его…
– Шварца? – помог ему Гвидон.
– Да, Шварца этого вашего.
– Потому что Присцилла это берёт на себя. Она слишком хорошо знает свою сестру и уверена, что Юлик… то есть Юлий Шварц, с его талантом, с его коммуникабельностью, с его чувством юмора, – именно тот человек, который ей нужен.
– Постойте, так вы что, обсуждали с ней наш контакт?
– Да упаси бог, Евгений Сергеевич, я что, разве не понимаю, что можно, а чего нельзя?
