что Россия не захочет вступать в войну, что обеспечивало свободу для действий Австрии. Еще в Петербурге, в 1904 г. Эренталь предлагал Голуховскому осуществить аннексию Боснии и Герцеговины, пользуясь занятостью России на Дальнем Востоке; взамен предлагалась помощь в изменении режима черноморских проливов; в 1907 г. он снова поднял вопрос об осуществлении этого плана. После получения министерства Извольский предпринял ряд шагов к тому, чтобы склонить Англию, а также центральные державы к поддержке планов российской дипломатии, нацеленных на открытие проливов для военных судов. На встрече Эренталя с Извольским в Вене в сентябре 1906 г., по всей видимости, в данном вопросе была достигнута предварительная договоренность. В качестве «цены» за такое согласие предполагалось согласие русского правительства на окончательное поглощение Австро-Венгрией Боснии, Герцеговины и Санджака. По крайней мере в своих будущих действиях Эренталь уже подразумевал, что Россия не станет возражать против аннексии этих территорий. Решение о строительстве железной дороги от Уваца до Митровицы, которая должна была обеспечить австрийские перевозки в направлении Салоник, было неожиданностью для русского МИДа и в значительной мере обострило отношения между двумя державами. В феврале 1908 г. стало ясно, что с мюрцштегской программой было покончено, а в памятной записке, поданной 1 мая 1908 г. русскому правительству, содержались прозрачные намеки о необходимости по-новому трактовать соглашение 1897 г. Ревельские переговоры 9-10 июня 1908 г. укрепили Извольского в его заблуждении относительно готовности английского правительства поддержать Россию в ее требованиях касательно проливов. 2 июля министр написал ответную памятную записку австро-венгерскому правительству, в которой он выразил принципиальное согласие обсудить вопрос о Боснии и Герцеговине в обмен на удовлетворение русских требований в проливах[51].
Младотурецкая революция июля 1908 г. ускорила исполнение планов австрийского правительства. Следующей задачей Эренталя была изоляция Сербии, что было успешно достигнуто подогреванием сербско-болгарских противоречий и согласием на провозглашение Фердинанда царем в сентябре 1908 г. 15–16 сентября 1908 г. состоялась встреча Эренталя с Извольским в Бухлау, на которой русский министр окончательно дал свое согласие на аннексию, пытаясь при этом выговорить «известные компенсации» для России и балканских государств. Эренталь дезинформировал Извольского о сроках и методах осуществления аннексии и, по сути, поставил его перед свершившимся фактом[52]. 8 октября 1908 г. аннексия была официально провозглашена на очередной сессии делегаций в Будапеште. Одновременно о ней получили извещения главы держав. В своей речи Эренталь говорил об успехах Австро-Венгрии в обеспечении порядка в провинции, о «благородном» шаге, состоявшем в предоставлении Санджака Турции, компенсацией за который и должно было послужить присоединение Боснии и Герцеговины к Австро-Венгрии.
Благоприятно отнеслась к свершившемуся
Там же. С. 60–74;
