мальчишеская дружба, не зависящая от их разноплеменной принадлежности. Разговаривали они на разных языках, однако это вовсе не мешало им прекрасно понимать друг друга.
Недопонимание говорившего на чужом языке, вызывало дружный смех обоих.
Санька в школе изучал немецкий язык и закончил десятилетку, как и все советские школьники, с минимальным его объёмом. Английскую речь в живую ему вообще не пришлось слышать за свою короткую жизнь.
Зато Артур успел за полгода нахождения в Советской Армии усвоить несколько русских слов, ими он пользовался и к месту и ни к месту, но большею частью невпопад. Что также вызывало у друзей безудержное веселье.
В короткие минуты передышек между боями, сидя в окопе, они упражнялись в освоении незнакомых языков. К концу третьего месяца совместного фронтового интернационального братства друзья уже сносно разговаривали друг с другом, переходя с одного языка на другой в своих нехитрых беседах.
Советский политрук-избач тут же использовал Санькино «знание» английского языка в пропагандистко-агитационной работе среди австралийских солдат в пользу цветастой раскраски советской жизни. Однако, из-за скудости словарного запаса «пропагандист» ограничивал собственную агитацию рамками усеченных вариантов русских народных сказок типа: «Курочки – рябы» и «Колобка».
Чужеземцы слушали с большим вниманием рассказы советского бойца, не понимая ни единого слова из его повествования. Причина была в том, что сам «агитатор» не знал, как будет по-английски «колобок» или «курочка-ряба», и как объяснить иностранцам, что же это такое.
Из Санькиной агитационной речи выходило, что вовсе, не яичко снесла ряба, а что-то абстрактно непонятное не доступное восприятию союзников. Колобок у него, и вовсе был загадочным самопередвигающимся шаровидным объектом, неизвестного происхождения, чем вводил в справедливое заблуждение добросовестных слушателей, недоумевающих, как его могли изготовить пожилые люди.
Однако на лицах иноземцев была заметна заинтересованность. Правда, они не догадывались с какой целью им предлагался рассказ солдата.
Во время подобной Санькиной «агитационной пропаганды» Артур катался по земле от смеха. Тот не обижался на друга. Ведь они оба понимали, что валяют дурака.
Политрук-избач не мог знать, о чем повествует его боец перед дружественным союзническим военным контингентом, по причине полного непонимания английского языка. Австралийский командир по той же самой причине – не понимания русского.
Почти два трудных военных года, наполненных радостью наступления, горечью поражений и отступлений, вместе со всеми честно и самоотверженно выполняли друзья свой воинский долг. Один защищал свою Родину, второй исполнял интернациональную повинность.
За все военное лихолетье они никогда не расставались. Даже в атаке всегда шли рядом, прикрывая друг друга от огня. Их дружба
