в самое ухо:
– В Зарубино, земляк?
Он вздрогнул, возвращаясь из далёкого далека.
– Да, – наконец, выдавил он.
– А ты к кому в Зарубино? – не унимался круглолицый, широкоскулый человек. Он белозубо улыбался, шально блестя глазами. На круглой голове – ёжик волос, густых, как сапожная щётка. Волосы и выходной костюм незнакомца имели одинаковый коричневый цвет.
– Я на корабль, – ответил он со сдерживаемой гордостью.
– На «Волочаевск»? – просиял незнакомец.
– На «Волочаевск» – от удивления не сразу подтвердил он. Незнакомец звонко хлопнул его по спине и протянул здоровенную лапу.
– Пётр Дёмин из Майкопа! – отрекомендовался он. – Второй моторист «Волочаевска».
Его взгляд заметался по живому, настоящему матросу с «Волочаевска»! Это было всё равно, как если бы он уже ступил на борт своего судна. Спохватившись, торопливо пожал протянутую руку и назвал своё имя. В следующий момент он засыпал нового знакомца нетерпеливыми вопросами:
– А он какой, «Волочаевск»? Ну, тип, водоизмещение?
– А чёрт его знает! – беспечно рассмеялся Пётр Дёмин. – Его скоро на гвозди.
– Как это – на гвозди?
– Так, на металлолом порежут!
– Как на металлолом? – начал он и запнулся. – Но ведь он же ещё плавает? Он же ещё ходит в море?
Моторист опять белозубо рассмеялся:
– Он своё отплавал! В отстое! Да ты откуда, Витёк?
Оглушённый неожиданной новостью, он не слышал вопроса. «На гвозди! Отплавал!» – звенел в ушах весёлый голос попутчика, а в горле встал комок. Поразила обидная догадка – чтобы от него отделаться, его просто обманули! После стольких преград!
Он вспомнил долгую дорогу в общем вагоне почти через всю страну, ночёвки на вокзале далёкого незнакомого города, утомительное стояние в наэлектризованной очереди перед отделом кадров. И как, посмотрев в паспорт, ему равнодушно сказали: «Приходи через год», и, как придя в себя, снова встал в хвост очереди, и как это сделал и на следующий день… Сталкиваясь с препятствием, он замыкал глаза и уши и упрямо стоял на своём до последнего. Так он заработал деньги на дорогу, так добился приёма на работу и направления на судно. Он уже видел себя в море – кругом на сотни миль вода и ни одного островка. Воображение рисовало загорелых матросов, мужественных, немногословных, сурового властного капитана – старого морского волка, грубоватого боцмана, шторма и штили, айсберги и летучего голландца. И вдруг – «Он своё отплавал!» Он держался изо всех сил, чтобы не показать попутчику, как горек обман!
– А я от бабы! – обволакивая улыбкой, доверительно сообщил Пётр Дёмин. – Было на книжке сто двадцать и… – он махнул рукой. – За два дня.
Моторист блаженно зажмурился. Он его не слышал, оставшуюся часть пути подавленно молчал.
Снова уйдя
