Обеим девушкам было двадцать с небольшим, и ни одну нельзя было назвать непривлекательной. Я не собирался подслушивать, о чем они говорят, но они сидели прямо позади меня, так что это было трудно сделать. Американские туристы всегда самые громкие люди в толпе, так что мне повезло услышать кое-что.
– Куда теперь? – спросила американка, но не дала шанса подруге ответить. – О, черт возьми! Посмотри на это здание! Ему, должно быть, лет триста!
– Наверное, больше, – ровным голосом ответила другая девушка. Ее английский был безупречен, без малейшего намека на акцент. – Большинству из них больше. Помни, мы все еще не в Калифорнии. И не слишком восхищайся, это просто жилой дом.
В течение следующих нескольких остановок я слышал, как туристка задавала вопросы по поводу каждой увиденной ею мелочи, в то время как ее подруга изо всех сил старалась воодушевленно отвечать. Время от времени я менял положение в кресле, чтобы украдкой взглянуть на одетую в университетскую футболку девушку и чтобы это не было слишком заметно. По крайней мере, два раза она поймала меня, когда я смотрел на нее. Я сделал вид, что не заметил, когда она улыбнулась. За три остановки до моей квартиры американка издала восхищенный визг, который поразил меня.
– О-о-о-о! Это там! Мы должны остановиться и посмотреть!
– Мы не будем выходить из Strassenbahn[2] ради этого. Это просто печь для сжигания мусора. И она воняет.
– Это не просто печь для сжигания мусора. Ее дизайн был разработан Фриденсрайхом Хундертвассером. Это легендарная вещь! Совершенный симбиоз искусства, производства, красоты и функционала. Меня не волнует, как она пахнет. Мы должны выйти здесь.
Даже не глядя, я знал, какое здание она имела в виду. Я проезжал мимо него каждый день, и каждый день удивлялся, что кто-то потратил время и деньги на то, чтобы обычная вещь, такая как завод для сжигания мусора, выглядела так вдохновляюще. Его высокая, выложенная мозаичной плиткой труба со всех сторон окружена несколькими крупными выступами. На самой трубе есть луковообразная выпуклость, напоминающая четырехъярусное золотое яйцо. Линия крыши завода утыкана странно расположенными пиками и углами, каждый из которых увенчан набалдашником размером с маленький автомобиль, и все они блестят на солнце. Наружные стены расписаны в произвольном порядке разными формами и цветами: к примеру, черными и белыми шашечками, красными квадратами и желтыми амебами, в то время как на верхушку всей конструкции надета, если только можно это так сказать, огромная полосатая красно-синяя «кепка» с закругленными краями, которая могла бы прикрыть, по меньшей мере, пятьдесят голов.
– Ich bin aber mude, – проскулила подруга себе под нос.
– Что ты сказала?
– Nichts. Забудь. Если ты действительно хочешь выйти, отлично. Мы выйдем. – Молчание длилось минуту, и тут я почувствовал, как меня тронули за плечо.
– Прошу прощения, –
Трамвай.
