вез этот корабль и куда?
– Ткани, пряности, драгоценное дерево и чай. Мы направлялись в Лондон.
– Были ли на борту какие-нибудь знатные особы?
– Мне об этом ничего не известно.
Леруа отхлебнул из бутылки, что стояла у его правого сапога, и сплюнул. Он ненавидел привкус ямайского рома.
– Чей же труп я тогда нашел в большой каюте? Очень, очень богато одетый господин.
Базир едва заметно побледнел.
– Наверно, это был хозяин груза, шейх Али Мухаммед.
– Ты состоял при нем, но ничего не знал о его существовании, да?
– Я не состоял при нем, клянусь знаменем пророка.
– Очень красивая клятва. Но чтобы я тебе поверил, потрудись объяснить мне, чем ты занимался на борту этого корабля. Как, кстати, он назывался?
– «Порт-Ройял».
– Ну?
– Я не состоял при купце Али Мухаммеде. Я поставлен от двора Великого Могола надзирать за торговлею в Сурате.
– Так ты сам по себе важная персона!
Базир отрицательно покачал головой:
– Нет. Таких, как я, в Сурате несколько дюжин. Главный надзиратель – вот важная персона.
– А такие, как ты, сопровождают отдельные корабли, когда они везут особо ценные грузы. Я правильно понял?
Надзиратель неохотно кивнул:
– Да.
– Что же ценного было на этом «Порт-Ройяле»?
– Я уже говорил: пряности, ткани, ароматическое дерево – это все ценные товары…
Леруа снова отхлебнул из бутылки, не переставая при этом иронически поглядывать на собеседника. Капитан сидел под навесом, сооруженным из остатков паруса, а допрашиваемый томился на солнце, и по его лицу медленно ползли мутные ручейки.
– У тебя должно быть с собою письмо от Великого Могола, насколько я знаю. Там написано, что именно за груз везет корабль, правильно?
– Письмо сгорело, – упавшим голосом сказал Базир и глубоко вздохнул.
– Точно ли оно сгорело?
– Клянусь…
– Знаю, знаю, знаменосцем и все такое. Я вот что хотел у тебя спросить…
Француз остановился и мечтательно зажмурился.
Мусульманин напрягся в ожидании вопроса.
– Скажи, что это за звезда у тебя на лбу?
В самом деле, на лбу у Базира белел интересной формы шрам, напоминающий многоконечную звезду. Он был нечувствителен к загару и смотрелся вызывающе на почти черном лице суратского надсмотрщика.
– Два года назад меня поразила болезнь бихару, меня сжигало на внутреннем огне, а на лбу вырос огромный нарыв. Я должен был умереть.
– Бихару так бихару.
В этот момент дно «Бретонца» заскрипело по песку. Матросы разом закричали, подбадривая друг друга. Нужно было сделать последнее усилие, чтобы подвести корабль как можно ближе к кромке прибоя. Меньше придется тратить
