ветер, и дождь, и двенадцать долгих миль бесплодных пустошей между Мэри и местом ее пристанища.
Мэри подумалось, что нечто похожее, должно быть, мог бы ощущать корабль, оставляя позади безопасную гавань. Но наверное, ни один корабль не чувствует себя таким одиноким, даже когда ветер завывает в снастях и морские волны перехлестывают через борт.
В дилижансе стало совсем темно. Факел горел дымно и тускло, а от сквозняка, дувшего из щели в крыше, желтоватое пламя металось в разные стороны, грозя поджечь кожаную обивку, и Мэри на всякий случай загасила его. Она сидела, забившись в угол, раскачиваясь в такт движению кареты, и думала о том, что никогда в жизни не представляла себе, каким зловещим может быть одиночество. Та самая карета, что весь день убаюкивала ее, словно в колыбели, теперь скрипела злобно и угрожающе. Ветер рвал крышу, и дождь с новой силой принялся хлестать в окна, потому что они уже выехали из-под прикрытия холмов на равнину. По обеим сторонам дороги расстилалась плоская степь без конца и без края. Ни деревца, ни кустика, ни хоть какой-нибудь деревушки; только бесконечные мили унылых темных пустошей тянутся, словно барханы в пустыне, к невидимому горизонту. Человек, который живет в этой безрадостной местности, думала Мэри, просто не может остаться таким, как другие люди. Даже дети, наверное, здесь рождаются корявые, точно черные кусты ракитника, согнутые силой неутихающего ветра, который дует сразу со всех сторон, с востока и запада, севера и юга! И души у них, должно быть, такие же искореженные, и, видимо, черные мыс ли рождаются здесь, среди болот и гранита, среди жесткого вереска и растрескавшихся каменных глыб. Здесь обитают потомки какого-нибудь странного племени, чьи предки спали на голой земле вместо перины, под этим черным небом. В них и сейчас, наверное, есть что-то от дьявола…
Дорога вела все дальше, через темные молчаливые земли, и ни один огонек не мигнул даже на мгновение, чтобы послать лучик надежды одинокой путешественнице. Должно быть, на двадцать одну милю пути между Бодмином и Лонстоном не было ни одного поселения, не было даже пастушьей хижины, и только трактир «Ямайка» угрюмо затаился у безлюдной дороги.
Мэри потеряла счет времени и расстоянию. Она готова была поверить, что полночь давно миновала и они проехали не меньше сотни миль. Ей уже не хотелось покидать безопасность кареты. По крайней мере, карета была ей знакома; Мэри ехала в ней с самого утра, а это – немалый срок. Нескончаемая поездка тянулась, как кошмар, но здесь ее хотя бы защищали четыре стены и дряхлая, протекающая крыша, и к тому же поблизости, на расстоянии окрика, находился кучер. Наконец Мэри показалось, что кучер еще сильнее погнал лошадей; слышно было, как он понукает их и его голос относит ветром.
Мэри подняла окно и выглянула. В лицо ей ударил порыв ветра с дождем, так что в первую минуту Мэри ничего не могла разглядеть. Отбросив мокрые волосы с лица, она увидела, что дилижанс бешеным галопом преодолевает склон крутого холма, а по сторонам дороги чернеет за пеленой дождя
