наши баксы. И бросьте тело в канализацию.
Москва. 10 мая
В семь часов вечера Дронго послал машину за матерью и дочерью Эдгара Вейдеманиса. Он перенес постельные принадлежности в библиотеку, предоставив спальню в распоряжение гостей. В его большой четырехкомнатной квартире были еще гостиная и кабинет, но близких друзей он принимал в библиотеке. Девушка выглядела печальной и какой-то настороженной. Глаза покраснели от слез. Дронго не очень-то надеялся на сотрудников ФСБ, хотя наблюдение было круглосуточным. Больше доверял собственной металлической двери, решеткам на окнах и стальным жалюзи, изготовленным по специальному заказу в Германии.
Его квартира представляла своего рода мини-крепость со встроенными системами наблюдения и прослушивания, установленными даже в кабине лифта, который обслуживал дом. В кабинете находились подключенные к Интернету компьютеры, а также ноутбуки, факс, лазерный принтер, ксероксы. Все это помогало ему в работе, сложной и опасной. В то же время, в отличие от большинства людей, для которых Интернет стал своего рода развлечением, Дронго относился к нему равнодушно.
Его интересовали только определенные статьи или конкретная информация, которую можно было найти в Интернете. Он был немного старомоден и отдавал предпочтение книгам. В то же время его поражала сама система Интернет», связавшая людей в разных точках земного шара. Интернет оказался тем связующим звеном, которое было необходимо для единения человечества. И такому общению не могли помешать ни границы, ни суровые запреты диктаторов. Человечество превращалось в одну большую семью, порождая не только глобальные проблемы, но и глобальные связи.
Он отвел женщин в спальню, показал, где ванная. Мать Эдгара чувствовала себя неловко, ей не хотелось доставлять хлопоты хозяину, и она без конца извинялась.
– Поймите, – тихо сказал Дронго, – Эдгар отправил вас в Витебск, чтобы уберечь от возможных преследований. В Москве они тоже не исключены, и вы не должны без надобности выходить из квартиры. По крайней мере до тех пор, пока не будет сделана операция, в общем, два дня. Поэтому не надо извиняться. Я поступил так, как поступил бы на моем месте ваш сын.
Он ушел к себе в кабинет, а Илзе отправилась в ванную, не единственную в доме – была еще одна, которой теперь пользовался Дронго. В половине восьмого позвонил Всеволод Борисович.
– Мы беседуем, – доложил он, – но пока никого нет.
– Сообщили всем четверым? – осведомился Дронго.
– Всем четверым, – мрачно подтвердил Романенко, – Савину, Гарибяну, Сиренко и Лукину. Уверен, среди моих людей нет предателей. Возможно, утечка произошла из ФСБ.
– Посмотрим, – Дронго понимал, как важно Романенко убедиться в честности своих сотрудников.
– Ахметов, кажется, удивился, что я приехал так поздно и веду ничего не значащий разговор.
– Тяните время, – сказал Дронго. – Откуда вы говорите?
– Из коридора. Взял мобильный у одного из сотрудников. Вообще-то приносить
