на Русь.
Сама она не помнила, что взволновало ее тогда больше: известие о том, что ранен ее муж или попутно пришедшая весточка про то, что в бою пострадал Ахмед-бий. Или ее больше всего расстроило сообщение о том, что он с собой в повозке везет таинственную пленницу…
…На пятый день после штурма у Махмед-бека поднялся жар. Рана его ни с того ни с сего покраснела и сильно воспалилась. Стало трудно дышать. В груди закипали раздражительный гнев и удушливая злоба.
– Я прикажу вздернуть имчи! – прорычал бек.
Его неправильно лечили. Враги сильно хотели его смерти. Не зря один из его верных слуг тонко намекал на то, что злополучную стрелу выпустили не с крепостных стен, а злодей выстрелил из засады.
– Смердящий пес уверял меня, что я уже здоров…
Два дня назад он попытался сесть на коня и продержался в седле больше двух часов. Показался начальник перед войском, собрал своих военачальников и внимательно всех выслушал.
Отсутствовал Ахмед-бий. Лишь одно его не появление могло бы в ином другом случае вызвать самое серьезное подозрение.
Однако причина тому вышла вполне уважительная. Ранение в плечо не позволяло бию ехать в седле, потому он и не прибыл на место сбора.
Почувствовав прилив свежих сил, бек рассчитывал, что через день, максимум через два сможет в полной мере приступить к руководству войска. Вернулся он в свою большую крытую повозку.
– Приведи ко мне молоденьких пленниц, – приказал Махмед слуге.
С высоких подушек смотрел бек на трех тоненьких девушек-девочек с жарко горевшими от невыносимого стыда щеками. Девы стыдливо прикрывали груди и темнеющие мыски. Раб-евнух грозно прикрикнул, и полонянки, испуганно вздрогнув, опустили руки, безвольно вытянули их вдоль своих в ознобе подрагивающих тел…
– Эту! – плотоядно облизнувшись, Махмед выбрал одну, обликом схожую с женой Суюм, с огненно-рыжими волосами, поразившими его, с остро торчащими в разные стороны нежными грудями.
Небрежным кивком головы мужчина отпустил остальных девушек. Жирным пальчиком он поманил девочку к себе, показал на место рядом с собой. Толк в юных красавицах бек знал.
– Ой! – тоненько пискнула полонянка под тяжестью его тела.
Но на следующее утро он проснулся от нестерпимой боли в шее и не смог пошевелить ею. Грозный рык разгневанного хозяина разбудил дремавшего в уголочке слугу.
Сжавшись в маленький комочек, дрожала ничего не понимающая дева, натягивала до самого подбородка зеленое шелковое покрывало.
– Гони ее! – взмахнула повелевающая рука, и рабыню выкинули.
Стоя на улице, она должна была еще благодарить свою судьбу за то, что с нею, униженною, растоптанною, поступили довольно милосердно.
Куда еще хуже участь ждала незадачливого лекаря-имчи. Бедолагу по приказу взбешенного бека вздернули на первом же попавшемся им на пути
