голова, а в груди возникает пустота, как перед полетом в неизвестность.
Магда показывала ему Венецию, будто она жила там много веков подряд. Часовую башню с маврами, Дворец дожей, росписи Тициана и Веронезе, Библиотеку Святого Марка, мост Риальто…
– А здесь жила Дездемона, – сказала она, беря его за руку – и словно тысячи огненных игл впились в его тело. – Потом ее похитил жуткий ревнивый Отелло!
Она повернулась к Глебову, как бы намекая на некую их причастность к этому факту, и медленно, с придыханием засмеялась. А он с ужасом почувствовал, с каким наслаждением можно сжимать железными пальцами нежное женское горло…
– Все мужчины ревнивы? – заигрывая, спросила Магда. – И ты тоже мог бы убить? Признайся…
Он, плохо соображая, кивнул.
– Здесь жила Дез-де-мо-на… – гортанным голосом воркующей голубки повторила она. – Слышишь звенящие колокольчики? Ее имя все еще звучит здесь…
Алексей поднял глаза на маленький палаццо с высокими стрельчатыми окнами и ажурными балконами.
– В лунную ночь она выходит на балкон, – прошептала Магда, прижимаясь к нему. – Хочешь ее увидеть?
– Нет… нет. Зачем?
Он наклонился и сухими от жара губами неловко поцеловал ее в подбородок, в шею, в вырез платья. Лодка, где они сидели, покачивалась на мутной воде, и от того все вокруг казалось зыбким, нереальным. На стене дворца мерцали солнечные пятна.
– Женщины ревнуют сильнее мужчин, – проговорила она, не отстраняясь. – Если ты мне изменишь когда-нибудь… я тебя убью.
Ее слова были тем более странными, что Глебов в любви не объяснялся и клятвы верности не давал. Но после этого он уже оказался связанным такой клятвой – и не только не возражал, а обомлел от счастья. Прикажи она ему сейчас умереть – он бы, не раздумывая, бросился в канал.
Наверное, его заворожили, околдовали средневековые камни, неуловимый дух Венеции и флюиды нескончаемой череды любовников, дающих друг другу заведомо невыполнимые обещания.
На следующий день пошел дождь. Капли косо падали в воду, и город, подобно стыдливой красавице, надел серебристую вуаль. Сквозь нее проступали призрачные арки и колонны, византийские купола церквей, готические шпили.
Волосы Магды намокли и завились на концах колечками, влажная кожа блестела.
– Сверху Венеция похожа на рыбу, – говорила она, склонив голову на плечо Глебова. – Голова, брюшко, хвост… Но любоваться ею надо не с неба, а с воды. Она создана для взгляда из лодки. Ее нельзя пройти – только проплыть. Ты когда-нибудь стоял на коленях перед женщиной? – вдруг спросила Магда.
– Нет, – честно признался он.
– На этот город нужно смотреть, как на женщину с колен, – с восхищением и любовью…
Венеция слилась с Магдой тем дождливым днем. Они обе обожали украшать себя и любоваться своей красотой. Одна гляделась в зеркало,
