рыжий секонд-лейтенант и, как всегда в таких случаях, сильно покраснел.
Майор с ехидством посмотрел на вдруг ставшее ярко-пунцовым лицо Томми и сказал:
– Ничего, сынок. Опыт – это сумма накопленных ошибок.
Вскоре юркий мальчишка лет двенадцати привел сестру Азизулло.
Толпа расступилась перед ними. Мужчины, не отрывая глаз, смотрели на тонкую гибкую девушку, а женщины в темных паранджах высказывали свое неодобрение энергичными жестами.
Их возмущение было вполне понятно. У большеглазой сестры Азизулло было открыто лицо, ну или почти открыто, во всяком случае, ее хиджаб – платок, завязанный на голове, скрывал лишь подбородок, оставляя открытыми глаза и нос.
– Добрый день, мисс! – приветствовал ее майор почтительным полупоклоном.
– Здравствуйте, сэр, – ответила девушка на хорошем английском, и рыжему лейтенанту показалась, что тень улыбки мелькнула на ее хорошеньком большеглазом лице. – Племянник сказал, что вам нужен переводчик. Он все верно понял? – уточнила девушка, кивнув на мальчишку, который привел ее сюда.
– Да, мисс! Он все верно понял, – заверил ее майор. – Мы должны показать этим людям фильм о вреде наркотиков, но, к сожалению, закадровый текст идет только на английском языке, и я боюсь, что фильм местные жители не поймут.
– В любом случае, они не захотят его понимать, – сказала девушка. – Вы сожгли посевы мака и обрекли их на голод. Их и их детей. И все ваши увещевания будут совершенно напрасны.
– Но мы привезли продовольствие! Мы раздадим его после фильма. И семена! – неожиданно вмешался в разговор Томми.
Девушка бросила на конопатого короткий взгляд и продолжила говорить, обращаясь к майору:
– Вы скоро уедете, а эти люди останутся здесь со своими проблемами.
– Извините, мисс, а ваша семья тоже выращивает мак? – осторожно поинтересовался майор.
– Нет, сэр. Мой брат Азизулло занимается торговлей, и ему пока удается содержать семью. Но мы отклонились от главного. Рахматулло сказал мне, что вы обещали заплатить за работу переводчика.
– Да, мисс! Пятьдесят долларов вас устроит? – спросил майор и поспешил уточнить: – То есть пятьдесят вам и пятьдесят вашему брату?
– Более чем, – лаконично ответила девушка и коротко кивнула в знак согласия. Рэдманс включил диапроектор.
Как и предсказывала сестра Азизулло, фильм не произвел на ее односельчан особого впечатления. Они отнеслись к нему с иронией – их не напугали страшные документальные кадры, показывающие распад человеческой личности и физические страдания неизлечимых наркоманов. Ведь все это были неверные, не признававшие Аллаха. И поделом им за это!
Зато завершающая культурную программу раздача мешков с мукой, сахаром и рисом и жестяных банок с растительным маслом была воспринята с энтузиазмом. Афганцы охотно брали все, что давали: минеральную воду, банки с тушенкой, на которых была изображена корова, и даже рулоны туалетной бумаги, хотя ею в этих местах никогда не пользовались – на этот счет здесь существовали совсем иные гигиенические правила.
Сгибаясь
