type="note">[89]
В заключение позволю себе еще раз обратить внимание г. г. присутствующих на часто возникающее в наших переговорах логическое недоразумение, будто то или иное наше отношение к правительству определяет также наше отношение к народу и государству. Если мы не считаем министерство Кухаржевского, на основании имеющихся у нас данных, полномочным правительством польского народа, то это отнюдь не означает, что мы не признаем независимости польского государства и польского народа. Так, мне пока неизвестно, чтобы германское правительство успело признать новое финляндское правительство, но я думаю, что самый факт существования нового финляндского правительства не может мешать германскому правительству впредь признавать независимость Финляндской Республики.[90]
Кюльман заявляет, что, по его мнению, представители оккупированных областей могут быть приглашены на конференцию лишь в том случае, если российская делегация признает их выразителями воли соответствующих народов, и запрашивает, «почему г. председатель российской делегации сегодня выделил Польшу из пограничных западных областей».
Троцкий. Что касается вопроса о привлечении польского представительства, то вопрос этот встал изолированно именно вследствие того письма г. статс-секретаря к польскому министру-президенту, о котором я упомянул, но на котором не счел нужным остановиться г. председатель германской делегации. Здесь нам снова ставят вопрос о том, признаем ли мы независимость Польши или нет. Что хотят сказать этим вопросом? Несомненно, что такая постановка вопроса двусмысленна. Признаем ли мы независимость Ирландии? Наше правительство, правительство России, признает эту независимость, – но пока Ирландия еще оккупирована великобританскими властями. Мы признаем право каждого человека на пищу, на удовлетворение голода, но это не обязывает нас каждого голодного человека признавать сытым. Мы признаем, без каких-либо ограничений, право польского народа и польского государства на самостоятельное и независимое существование, но мы не можем закрывать глаза на то, что в настоящее время польское государство оккупировано чужеземными войсками, и что так называемое польское правительство пользуется свободой только в пределах, указываемых ему со стороны. Разумеется, можно создавать искусные юридические построения, которые только затемняют действительный смысл событий. Нам говорят: «либо польское правительство считается правомочным, и тогда оно принимает участие в переговорах, либо это вовсе не правительство, и тогда ему делать здесь нечего». Я бы выразился так: если польское государство есть государство независимое, то у него должны быть географические границы; если польское королевство есть королевство, то у него должен быть король; если же у него нет ни границ, ни короля, то это не есть ни государство, ни королевство. Я, однако, полагаю, что приходится считаться с неоформленными, не сложившимися
События в Финляндии – развертывались следующим образом: Февральская революция и последовавшие за ней события дали толчок развитию революционного движения в Финляндии. Временное правительство, боровшееся против углубления революции в России, поспешило прийти на помощь финляндской буржуазии и разогнало революционно настроенный финляндский сейм. Это, однако, только усилило процесс революционизирования финляндского пролетариата и разожгло классовую борьбу. Внешним толчком для превращения ее в борьбу за власть послужила Октябрьская революция. 14 ноября в Финляндии вспыхнула всеобщая забастовка, окончившаяся, однако, компромиссом. Вскоре после Октябрьской революции Советом Народных Комиссаров была признана независимость Финляндии и ее полное отделение от России. Между тем голод и общая разруха в Финляндии толкали рабочий класс на борьбу против буржуазии. Обе стороны усиленно готовились к столкновению. Как выяснилось впоследствии, финляндский сенат концентрировал весь получавшийся из России хлеб на севере страны, в намеченных заранее опорных пунктах белой армии. Одновременно финляндская буржуазия вела бешеную кампанию против советского правительства. Рост революционных настроений в среде рабочего класса заставил финляндскую социал-демократию стать на путь борьбы за захват власти. Заинтересованная в том, чтобы сохранить инициативу в своих руках, буржуазия провоцировала рабочих, разоружая отряды Красной Гвардии и одновременно обвиняя советское правительство в поддержке гражданской войны в Финляндии. Ответом на эти обвинения и явилась помещаемая здесь нота Свинхувуду (см. также речь тов. Троцкого по вопросу о Финляндии на мирной конференции, стр. 93).
