перекраивать, согласно своим интересам и желаниям, еще более властно и варварски, чем это делала Англия в течение столетий с европейским материком.
Но эпоха теперь не та. Япония вступила на этот путь слишком поздно, чтобы она могла занять то положение гегемона, хозяина, экономического диктатора, которое одно только позволяет буржуазии в течение долгого времени держать в руках свой собственный рабочий класс.
Как раз за последние месяцы к нам пришли из Японии сведения о том, что там развернулось могущественное стачечно-революционное движение, вовлекшее в свой водоворот около 2 миллионов рабочих, под лозунгом: «Риса и мира!». Это наши лозунги, только хлеб по-японски называется рисом. Это лозунги нашего рабочего класса, истощенного милитаризмом и войной. Япония, как вы знаете, отличается великой переимчивостью, великой способностью к подражанию. Это не какая-нибудь особенная природой данная, национальная черта, а это – свойство нации, которая позже других выступила на путь мирового развития, вынуждена вприпрыжку догонять другие народы и потому развила в себе способность подражать другим народам, перенимать от них навыки, приемы, технику. Такие народы научаются раньше по-европейски делать, чем по-европейски думать.
Японская буржуазия головой своей еще торчит целиком в старых феодальных суевериях, в воззрениях родового и кастового быта, в предрассудках каст самураев, в старых «языческих» религиях, и пр. и пр. Но уже руками своими она умеет загребать барыши по всем методам капиталистической бухгалтерии.
Японский рабочий класс тоже, несомненно, в смысле сознания чрезвычайно отстает от своей собственной практики. Вообще, товарищи, что такое сознание? Субъективисты, наши эсеры, считали, что все движется вперед сознанием. Это – неправда. Если бы, в самом деле, сознание людей было передовым фактором, то не было бы этой проклятой войны, этих унижений, этих преступлений.
Разве все это заранее не было написано в книжках? Все было предсказано, до последней черточки предсказано. Стало быть, если бы сознание двигало людьми, то они бы давно это поняли и давным-давно послали бы ко всем чертям свои господствующие классы. Почему этого нет? Потому что сознание, фактически, – самый ленивый фактор во всей истории. И нужно, чтобы внешние материальные факты толкали, били народы, классы по спине, по затылку, по темени, пока это проклятое сознание не пробудится, наконец, и не начнет ковылять за фактами следом.
Все это особенно ярко выражается на примере Японии именно потому, что Япония всем своим положением вынуждена в кратчайший срок заводить у себя европейские орудия, иначе ее раздавят. Для орудий нужны заводы. Для заводов – техника. И вот Япония наскоро заводит свою технику, науку, свою промышленность. Философская, политическая, критическая область сознания параллельно не разрабатывалась, не поспевала – и японцы в массе своей коснеют еще в средневековом идейном варварстве. Но именно при таком положении скачки вперед являются
