отрицанием всяких элементарных здравых принципов экономики, когда 80 % человеческой энергии тратятся на добычу продовольствия, конечно, не по чьей-нибудь злой воле, но в силу известных причин. Из этого хаоса мы можем выбраться только одним путем, – через живую рабочую силу. Тут другого выхода нет. Никакого угля, никакого продовольствия, никаких машин мы не получим. Единственный рычаг, который способен внести изменения, – это живая рабочая сила. Это совершенно ясно. Поэтому я и говорю о применении этой рабочей силы, об ее учете и мобилизации.
Этим основным вопросам посвящены мои тезисы, которые вызвали отповедь в «Экономической Жизни», которую я не могу считать серьезной, и возбудили некоторые прения в среде профессиональных союзов. На днях я буду читать доклад во фракции ВЦСПС и надеюсь, что недоразумения, которые вызваны, исчезнут.
Но сейчас я обращусь к своим тезисам. Во-первых, они в такой краткой формулировке не предназначались для печати. Здесь вышло недоразумение чисто фактического характера. Возражения против этих тезисов приводятся в статье тов. Рыкова, слишком неопределенной и дающей мало основания к выводам, в сатирической заметке тов. Ларина и в статье тов. Гольцмана. Эти тезисы, если отбросить случайные мысли насчет своевременности или несвоевременности разговоров о демобилизации, обвиняются в двух грехах: во-первых, в милитаризме и, во-вторых, в децентрализме. Вообще мы привыкли к тому, что милитаризм теснейшим образом связан с централизмом, но здесь мне приписаны одновременно эти два несомненно тяжких греха. В сущности полемика против моего будто бы децентрализма ведется против последнего Съезда Советов, где, как известно, тов. Ленин[60] и я поддержали в известных пределах ту оппозицию, которая была с мест и которая боролась против сплошь да рядом бюрократических форм централизма и требовала больше внимания к местам и большего сочетания централизма с инициативой и творчеством на местах. Как известно, резолюция VII Съезда Советов[61] требует, чтобы наши хозяйственные органы открывали больший простор инициативе на местах. Некоторые наши хозяйственники истолковали это как капитуляцию перед областничеством, перед местничеством. Теперь они направляют тот же упрек не против VII Съезда Советов, постановления которого есть для нас закон, но против моих тезисов. Это дипломатический прием, может быть, очень удобный, но не заслуживающий поощрения. Во всяком случае я готов принять бой в обоих плоскостях – и в плоскости защиты Съезда и моих тезисов.
В моих тезисах сказано, что «социалистическое хозяйство предполагает общий план, охватывающий всю территорию со всеми ее естественными богатствами, средствами производства и живой человеческой силой, каковые средства и силы пролетариат использует в пределах общегосударственного целого с такой полнотой, с какой отдельный предприниматель стремится использовать свои силы
Имеется в виду выступление Ленина в организационной секции VII Съезда Советов, в котором он признал правильными нападки местных делегатов на излишний бюрократизм в главках и центрах и считал необходимым произвести в них тщательную чистку. В то же время Ленин предостерегал от того взгляда, будто зло бюрократизма и волокиты можно уничтожить путем одного лишь организационного переустройства. В своей речи Ленин заявил следующее: «Если большинство местных работников после всестороннего обсуждения найдет, что нужно подчинить губсоюзы и губземотделы, хорошо, мы сделаем опыт в этом отношении, рассматривая его с точки зрения практического смысла». Соглашаясь с тов. Троцким в том отношении, что нет еще образцов, по которым мы могли бы строить наше хозяйство, Ленин указывает на необходимость собирать местный опыт, учитывать его и на опыте проверять наше строительство, «чтобы окончательно определить, как надо поступать по отношению к тем вопросам, которые стоят перед нами».
В заключение своей речи тов. Ленин подчеркнул свою полную солидарность со взглядами Троцкого в следующих словах:
«Кроме того, я совершенно согласен с тов. Троцким, когда он говорил о том, что здесь делались очень неправильные попытки представить наши споры, как спор между рабочими и крестьянами, и к вопросу приплетался вопрос о диктатуре пролетариата. Это, по-моему, в корне неправильно. Вопрос о диктатуре пролетариата может подниматься тогда, когда речь идет о подавлении буржуазии, тогда мыслим этот вопрос, тогда нам нужна эта диктатура, ибо только посредством ее мы можем подавить буржуазию и передать власть в руки той части трудящихся, которая способна неуклонно в этом отношении действовать и привлекать к себе больше и больше колеблющихся. В данном же случае ничего подобного мы не имеем перед собой. Мы имеем спор о том, насколько больше централизма нужно в данной области и в данный момент и насколько нужно поправить это»… «Здесь вопрос вовсе не стоит о конфликте между диктатурой пролетариата и другими общественными элементами. Здесь вопрос об опыте нашего советского строительства, вопрос, по-моему, даже не конституционный, хотя здесь много говорили об изменении конституции».
VII Съезд Советов – происходил 5 – 9 декабря 1919 г. Состав Съезда: 992 делегата с решающим голосом, из них членов РКП – 883, беспартийных – 34, революционных коммунистов – 3, членов УКП («боротьбистов») – 1, анархистов-коммунистов – 1. С совещательным голосом – 387, из них членов РКП – 330, беспартийных – 27, максималистов – 5, «Поалей-Цион» – 3, эсеров – 3, УКП («боротьбистов») – 2, интернационалистов – 2, представителей объединенной еврейской СДРП – 3, Бунда – 2, РСДРП – 3, рев. коммунистов – 4, рев. коммунистов меньшинства – 1. Съезд собрался в период, характеризующийся окончанием гражданской войны. В связи с переходом на мирное положение на первый план были выдвинуты хозяйственные вопросы. Продовольствие, топливо, организационный вопрос стояли в центре внимания Съезда.
Работа Съезда обнаружила разные точки зрения участников его на организационную структуру и функции местных и центральных органов власти, с одной стороны, и формы управления (коллегиальность или единоличное управление), – с другой. Съездом было принято решение, по которому общее руководство местными отделами оставалось в руках центральных учреждений (главков и центров), вся же работа по организационному руководству и контролю местных отделов главков и центров сосредоточивалась в губисполкомах.
