style="font-size:15px;"> Если вам нужно пройти сквозь ад, проходите не останавливаясь.
Наилучший довод против демократии – пятиминутная беседа с рядовым избирателем.
Дипломат – это человек, который дважды подумает, прежде чем ничего не сказать.
Демократия – наихудшая форма правления, кроме всех остальных, когда-либо испробованных.
Преимущество у того, кто достаточно рано сделал поучительные ошибки.
У него были все ненавистные мне добродетели и ни одного восхищающего меня порока.
В моем возрасте я уже не могу позволить себе плохо себя чувствовать.
При всей красоте стратегии, посматривайте иногда на результаты.
Нужна смелость, чтобы встать и говорить; нужна смелость, чтобы сесть и слушать.
Величайший урок жизни в том, что и дураки бывают правы.
Он смотрит на международные отношения через неправильный конец муниципальной канализационной трубы.
Он скромный человек, и у него есть на то все основания. (О Клементе Эттли.)
Черчилль у писсуара в туалете палаты общин; входит Клемент Эттли, и Черчилль поворачивается к нему спиной.
Эттли: Дорогой Уинстон, я надеюсь, что вопреки нашим противоречиям в парламенте мы можем быть друзьями за его пределами.
Черчилль: Дорогой Клемент, я с вами не враждую. Я просто опасаюсь вашей привычки: когда вы видите что-то большое, вы пытаетесь национализировать его.
Все помнят слова старика, сказавшего на смертном одре: «Моя жизнь была полна бед, и большинство из них так и не случились».
Все мы насекомые. И я, мне кажется, – светлячок.
Заглядывать слишком далеко вперед – недальновидно.
Я люблю свиней. Собаки смотрят на нас снизу вверх, кошки – сверху вниз. Лишь свинья смотрят на нас как на равных.
Великое и доброе – редкое сочетание.
Историю пишут победители.
Часто случается, что в ждущем скорой смерти человеке желание достоинства перевешивает все остальные чувства.
Он похож на самку ламы, которую застали во время купания. (О Шарле де Голле.)
Он рискует впасть в старческий маразм еще до наступления старости.
Во время войны правда столь ценна, что должна сопровождаться телохранителем лжи.
Война – слишком серьезное дело, чтобы доверять ее генералам.
Лучше всего я чувствую себя в XVIII веке.
Новости лучше делать, а не слушать.
Если бы я уважал мнение достопочтенного члена парламента, я бы рассердился.
Всегда готовый к мученичеству, я предпочитал, чтобы его отсрочили.
Проглотив свои слова, я никогда не страдал несварением желудка.
Критика в политическом организме – как боль в организме человека. Приятного в ней нет, но где бы мы были
