и рисовать его подвиги чересчур титаническими чертами.
Коба вернулся из ссылки со званием члена Кавказского Комитета, в состав которого он был выбран заочно, во время своего заключения в тюрьме, на конференции закавказских организаций. Возможно, что большинство членов Комитета – их было восемь – уже сочувствовало в начале 1904 года большинству лондонского съезда; но это обстоятельство ничего не говорит еще о симпатиях самого Кобы. Местные кавказские организации явно тянули в сторону меньшевиков. Примиренческий Центральный Комитет партии под руководством Красина выступал в это время против Ленина. «Искра» находилась полностью в руках меньшевиков. В этих условиях Кавказский Комитет со своими большевистскими симпатиями казался повисшим в воздухе. Между тем Коба предпочитал прочную почву под ногами. Аппарат он ценил выше, чем идею.
Официальные сведения о работе Кобы в 1904 году крайне неопределенны и недостоверны. Вел ли он работу в Тифлисе и в чем она состояла, остается неизвестным. Вряд ли беглец из Сибири мог появляться на рабочих кружках, где его многие знали. Вероятно по этой именно причине Коба уже в июне переезжает в Баку. Об его деятельности там сообщаются стереотипные фразы: «Направляет борьбу бакинских большевиков… разоблачает меньшевиков». Ни одного факта, ни одного воспоминания! Если перу Кобы принадлежали какие-либо документы за эти месяцы, то они тщательно скрыты и, надо думать, не случайно.
Ни на чем не основаны, с другой стороны, запоздалые попытки представить Сталина основоположником бакинской социал-демократии. Первые рабочие кружки в дымном и мрачном городе, отравленном татаро-армянской враждой, возникли еще в 1896 году. Основание более оформленной организации положил три года спустя А. Енукидзе совместно с несколькими высланными из Москвы рабочими. В самом начале столетия тот же Енукидзе в сотрудничестве с Ладо Кецховели создал бакинский Комитет «искровского» направления. Благодаря братьям Енукидзе, тесно связанным с Красиным, в Баку была поставлена в 1903 году большая подпольная типография, сыгравшая исключительную роль в подготовке первой революции. Это та самая типография, в которой большевики и меньшевики дружно работали вместе до середины 1905 года. Когда постаревший Авель Енукидзе, многолетний секретарь ЦИКа, впал в опалу, его заставили в 1935 году переделать заново свои воспоминания 1923 года, противопоставив установленным фактам голые фразы о вдохновляющей и руководящей роли Coco на Кавказе, в частности в Баку. Самого Енукидзе эти унижения не спасли от гибели, а к биографии Сталина они не прибавили ни одного живого штриха.
В тот момент, когда Коба появился впервые на бакинском горизонте – июнь 1904 года – местная социал-демократическая организация имела за собой восьмилетнюю историю, причем за последний год «Черный город» играл уже крупную роль в рабочем движении. Предшествующей весной в Баку вспыхнула всеобщая стачка, послужившая сигналом целой волны
