– единственный выход, – продолжал Сен-Жермен. – Ведь вы знаете, это – единственный выход.
Губы Ольги задвигались и задрожали.
– Лучше… лучше… – прошептала она.
Граф понял, что она хотела сказать «лучше смерть».
Дальше продолжать ее мучения, казалось, жестоко. Сен-Жермен нагнулся над девушкой и дунул ей в лицо. Теперь она была вне опасности: она не любила, не смела любить больше. Другого исхода, кроме этого, нельзя было найти.
Из комнаты Ольги граф прошел прямо к себе, долго не мог дозваться дворецкого и, когда тот наконец пришел к нему, попросил передать князю свою благодарность за гостеприимство, щедро наградил слуг, а затем, взяв свою трость и шляпу, направился через сад, как пришел.
За садом, через небольшое поле, начинался лесок, на противоположной опушке которого должна была ждать графа его карета. Сен-Жермен прошел сад, пересек поле и вышел в лесок, прохладный от вечерней свежести, спускавшейся уже на землю. Он оглянулся, чтобы последний раз посмотреть, на красивую усадьбу князя Проскурова, и вдруг остановился: внутренний голос словно шепнул ему, что он не исполнил всего до конца в Проскурове, что ему оставалось еще что-то.
Прямо на него не то бежал, не то шел молодой человек, без шапки, без трости; вид его был растерян и шаги не тверды, но нервно быстры. Он словно или догонял кого-то, или сам хотей уйти от погони.
Сначала Сен-Жермен думал, что это – посланный за ним почему-нибудь, но сейчас же увидел свою ошибку. Молодой человек быстро приближался к нему; его лицо было искажено внутренним страданием, глаза, широко открытые, как будто не видали того, что было пред ними. По платью и, главное, по манерам он не был похож на простолюдина, но среди господ граф тоже не видел его у князя.
Однако он слышал о «найденыше», о том, кого любила Ольга, и догадался, кто этот молодой человек.
Артемий действительно шел прямо на него и почти столкнулся с ним. Граф схватил его за руку. Артемий вздрогнул и, увидев пред собой чужого, незнакомого человека, взглянул на него, будто спрашивая, враг он ему или друг. Он готов был обрадоваться, если встретился с врагом.
– Что с вами? – спросил Сен-Жермен, и в голосе его прозвучало участие.
Артемий понял, что ему не хотят зла, и дернул руку.
– Пустите меня… пустите… что вам за дело?
– Что с вами, что вы делаете? – переспросил граф.
Артемий стиснул зубы и, напрасно стараясь освободиться от крепких тисков, в которых была его рука, сам не зная того, что говорит, ответил:
– Гуляю.
– Так не гуляют, – сказал граф, улыбнувшись. – Посмотрите, на что вы похожи. Зачем этот ножик у вас в руке?..
Артемий как бы удивленно поглядел на свою руку, судорожно сжимавшую небольшой складной ножик.
– Что вы затеяли? – продолжал граф. – Вы сумасшедший: ведь не попадись я вам на дороге, вы готовы были покончить с собою.
Артемий злобно дернулся.
– Ну,
