Джа-лама должен прибыть в Дэчинравжалин, и нам с бароном ничего не оставалось, как расседлать коней и устроиться на ночлег в большой юрте, которая в отсутствие хозяина служила по совместительству гостевой. С дороги мы порядком устали и потому, наскоро перекусив вяленой бараниной и густым чаем с молоком, сразу же легли спать. Некоторое время я еще отчетливо слышал уханье филина, глаза мои слипались от усталости. Казалось, что я не заснул, а лишь на миг закрыл глаза. Открыв их, увидел мягкий свет, который не слепил, но был ярким и теплым. Этот свет приподнял меня и стал уносить ввысь со все нарастающей скоростью. Совсем скоро свечение стало окружать меня со всех сторон, и было уже решительно непонятно, где верх, а где низ. Ощущалось блаженное спокойствие, и никакой тревоги во мне не было. Постепенно из света стал проявляться лик. Именно лик, а не лицо. Это был прекрасный светлый образ, юное чело с закрытыми глазами и блаженной улыбкой. Лик казался живым, но я понял, что это лишь образ, который колышется в мягком свете. В какой-то миг мне стало ясно, что лик этот изображен на огромном знамени белого цвета. Само знамя было соткано из того же мягкого и уютного света и простиралось во все стороны. А потом все начало драматически меняться. Свет стал медленно тускнеть. На знамени появились бледно-алые пятна, которые все быстрей разрастались, поглощая белый свет и окрашивая окружающее пространство в кровавые тона. Лик на знамени вдруг открыл глаза. Это были глаза страшные, черные и бездонные, жадные глаза хищного зверя. Улыбка из смиренной стала свирепой, рот превратился в зубастую пасть чудовища, и я почувствовал жар пламени, которое охватило все вокруг. Вдруг стало понятно, что я с огромной скоростью лечу вниз, и меня обуял ужас. Сердце сжалось настолько, что мне стало больно, и я, вскрикнув, зажмурился, ожидая страшной развязки.
Дверь юрты была распахнута, фон Унгерна внутри не было. Снаружи ощущалась какая-то утренняя оживленная суета многочисленных людей. Я приходил в себя, понимая, что спал. Сердце еще громко колотилось в груди, но дыхание уже немного выравнивалось. Выйдя из юрты, увидел множество монахов с мотками разноцветных флагов. Все готовились к Майдари Хуралу, который должен был пройти послезавтра, во время полнолуния пятнадцатого лунного летнего месяца. С трудом натянул обувь, ноги отекли после долгой дороги, и их пришлось впихивать в сапоги с ощущениями неприятными и болезненными. Запахи, которые разносились по воздуху, говорили о том, что где-то рядом варят мясо и чай.
Храм возвышался над монастырским селением; судя по монотонному пению и далеким звукам труб, там проводилось утреннее богослужение.
– Алексей Васильевич, доброе утро! – знакомый голос заставил меня вздрогнуть, задумчивость и остатки сна исчезли вмиг. Я повернулся на голос и увидел барона Унгерна в монашеском багровом одеянии, с четками в руках и широкой улыбкой на лице. Думаю, он наслаждался произведенным на меня впечатлением.
– Здравствуйте,
