никогда не бывал в нашем городе светлом,Над вечерней рекой не мечтал до зари,
С друзьями ты не бродил по широким проспектам,
Значит, ты не видал лучший город Земли!
Да, я считаю себя римлянкой, хотя родилась в деревне, а в Вечный город попала уже десяти лет от роду! Но я успела искренне полюбить и русскую столицу, за лучшие в своей жизни дни, проведенные здесь, с моим рыцарем, моим мужем. И помню, что именно советские спасли Рим, как и всю Европу, от нашествия черного воинства сатаны-Гитлера! Да, Рим велик, но древность тянет его уже к закату. А СССР и так великая и огромная страна, и ведь еще на подъеме! Раньше первой державой была Британия, Рейх попробовал, но надорвался, Америка еще претендует – но мне-то ясно, кто будет самым сильным в мире здесь лет через тридцать, сорок, и ведь я это увижу, будучи среди лучших людей этой страны (если уж у советских нет понятия «дворянство»).
– Люсенька, ну ты и свою Италию тоже не забывай! – сказала Анна. – Вот представляю, как ты меня по Риму своему водишь, и все показываешь! Хотелось бы приехать когда-нибудь, и не так, как в Киев тогда, а просто посмотреть.
– Конечно! – ответила я. – Отдохнуть приедем, когда всех врагов победим. И родня моя вас принять будет рада!
Мы шли к самолету под ветром и дождем. Анна и я были налегке – наши чемоданы тащил провожающий офицер – и нас едва не уносило порывами (а я еще была на неустойчивых каблуках); мы даже нагибались, чтобы легче идти, с трудом удерживали зонтики, рвущиеся из рук, а также шляпки, полы и подолы, наши тонкие плащи трепало и продувало насквозь, хорошо было адмиралу и его адъютанту, в кожаных регланах «по-штормовому»! Дождь тоже усиливался, хлестал навстречу, как мне показалось, не каплями, а целыми струями – однако же я решила закрыть зонт, в уверенности, что сейчас он улетит в небо, и хорошо, если не вместе со мной! Лазарева, увидев, сказала:
– Люся, ты что? Вымокнешь, а тебе простужаться и болеть нельзя никак!
Она прикрыла меня краем своего большого зонта и улыбнулась, чтобы подбодрить – а ведь непогода доставляла ей не меньше беспокойства, чем мне! Мадонна, ну отчего Анна не моя старшая сестра, как я хотела бы этого! Наконец мы, немного все же промокшие, заняли места в самолете. Было еще с десяток пассажиров, военных и штатских (насколько я поняла, гражданские авиаперевозки у русских пока не по свободно продающимся билетам, а лишь для тех, кто следует за казенный счет по служебным делам), кто-то громко усомнился, безопасно ли лететь сейчас? На что из кабины вышел командир, в военной форме, с погонами майора, и заявил:
– Не беспокойтесь, до того как нас в ГВФ передали, мы в дальней авиации год отработали. Летали немцев бомбить, или ночью, или как раз в такую погоду – и как видите, все нормально. Машина еще крепкая, войны нет. И не зима, когда в метель в сотне метров ничего не видно!
Анна не отходила от своего адмирала, ну а я ловила на себе взгляды пассажиров-мужчин, и не скрою,
