style="font-size:15px;"> Олег отступил на шаг назад и повернулся к трюмо:
– Завтра тяжелый день.
– Да, – согласилась Саша и тоже отвернулась. Она скинула с себя одежду, быстро нашла в рюкзаке шорты и майку, переоделась и скользнула под одеяло. Уже в кровати она заметила, что Олег не двинулся с места, а наблюдал за ней через зеркало с каким-то странным, отстраненным видом, будто не отдавал себе отчета в том, что так забылся.
– Спокойной ночи, – пробормотала Саша и отвернулась. Засыпая, она почувствовала, как Олег лег в кровать и повернулся к ней спиной.
Саша провалилась в некрепкий сон. Ей было некомфортно и прохладно. Она понимала, что делить постель с кем-то ей неприятно. Соседство Олега добавляло еще и тревожности. Все эти чувства смешивались друг с другом, равно как и мысли начинали путаться. Чужая, безликая обстановка, звенящая тишина в доме и кромешная темнота придавали положению привкус «пионерского лагеря», когда после отбоя палата погружалась в полную ночную черноту, а на смену лагерным историям приходила вынужденная тишина. И первое детское одиночество, которое щемило где-то в груди.
По ночам, особенно в первые дни смены, спустя немного времени после отбоя, когда все засыпали, а в помещении устанавливалась полная тишина, для Саши, маленькой девочки невысокого роста, с кудряшками и большими карими глазами, начиналось время страхов, невыплаканных слез и странных фантазий. Она приезжала в лагерь каждое лето по две смены с первого класса и до старших отрядов. Каждый раз это были разные лагеря. И каждый раз ей приходилось приспосабливаться. Хотя она и ждала с приближением лета этого традиционного выгула на свободу, но ждала отнюдь не с восторгом, а исходя из привычной ей и во взрослой жизни мантры: быстрее начнется – быстрее закончится.
Саша не возражала и не капризничала, она просто собирала свой маленький чемодан в красно-синюю клеточку и просила маму купить ей побольше конвертов, чтобы писать письма. Девочка была образцом для окружающих с самого рождения. Вдумчивая, серьезная, сознательная, покорная, открытая. Она научилась читать еще в детском саду и потрясала нянечек и воспитателей своим воображением и любознательностью. Она всегда была сама по себе. И, несмотря на это, она все время находилась в обществе – садик-пятидневка, завсегдатай продленки в школе и летние лагеря. Для многих детей того времени это было нормой, все росли этакими советско-российскими сорняками.
При внешнем спокойствии, открытости и дружелюбии внутри у этой девочки кипели и бушевали сбивающие с толку чувства. Она терпела абсолютно все, стиснув зубы, и никогда не плакала. Ей было невероятно сложно найти общий язык с детьми своего возраста, она невыразимо страдала в их обществе, желая остаться одна. Она слишком явно отличалась от них, а дети это всегда остро чувствуют и бывают очень жестоки. Саша терпела и училась выживать, оставаясь вежливой, улыбчивой и спокойной девочкой, которая не жалуется и никому не доставляет неудобств. Она старалась быть незаметной, но манила к себе всех без исключения. Старалась
