Федоровна активно поддерживала премьера и убеждала мужа проявить необходимую, на ее взгляд, твердость. Уезжая в Ставку, с тем чтобы вступить в командование армией, Николай II прямо просил супругу помогать ему в решении государственных дел. Разуверившись после событий лета 1915 г. в лояльности большинства министров, царь остро нуждался в советнике, на которого мог бы безусловно положиться. Таким советником и стала императрица. С другой стороны, «министры-оппозиционеры» убеждали царя в том, что, если он не прислушается к их советам (т. е. не пойдет на соглашение с Прогрессивным блоком, не откажется от намерения занять пост Верховного главнокомандующего), – в стране вспыхнет революция. Александра Федоровна, как и И.Л. Горемыкин, уверяла, что никакой революции не будет. Царь не последовал советам большинства министров, но революционного взрыва не произошло. Получалось так, что права была именно царица, а не многоопытные бюрократы. Это обстоятельство побудило, очевидно, монарха прислушиваться к ее советам и впредь.
Конечно, говорить о полном подчинении Николая II влиянию императрицы не приходится. Царь часто следовал ее советам, но нередко их и игнорировал. Показателен такой факт: за время войны произошло 31 назначение на министерские посты. О том, как Александра Федоровна относилась к 15 назначениям, не известно ничего. Скорее всего, они состоялись без ведома царицы. К девяти же назначениям царица отнеслась отрицательно.
Тем не менее реально имевшее место вмешательство Александры Федоровны в решение государственных дел подрывало авторитет трона и ввиду ее непопулярности, и потому, что вроде бы свидетельствовало о несостоятельности Николая II как правителя. С другой стороны, имя императрицы связывалось в общественном сознании с именем другой, явившейся поистине роковой для династии фигуры, – с Г.Е. Распутиным. Сибирский крестьянин, оказавшийся волею судьбы «другом» императорской четы, Г.Е. Распутин еще накануне войны был буквально «притчей во языцех». Он умел (во всяком случае мог создать впечатление, что умеет) облегчить страдание больного гемофилией наследника престола. Николай II и Александра Федоровна видели в «старце» истинного представителя простого народа, того народа, который в отличие от «гнилого» образованного общества был безгранично предан своему монарху и не помышлял о каких-то там политических правах. О степени влияния Г.Е. Распутина на решение государственных дел и современники, и историки высказывали самые разные точки зрения. В годы войны мнение об его всемогуществе было распространено чрезвычайно широко, являлось едва ли не всеобщим. Оно, однако, не подтверждается фактами, хотя отрицать влияние Г.Е. Распутина на ход государственных дел, причем весьма ощутимое, нельзя. Впрочем, для оценки роли «старца» в истории предреволюционной России ответ на вопрос о том, каковы были реальные масштабы его влияния, не имеет столь уж большого значения. Важно другое, а именно тот факт, что в общественном сознании прочно укоренилась мысль:
