и белой, вытянувшись по всей длине в узком кишкообразном коридоре, лежа на боку, с неловко подвернутой под тело рукой и головой, обращенной нам навстречу. Разметавшиеся черные волосы закрывали половину бледного лица – был виден только один, страшно неподвижный глаз, пол усыпан шпильками, а под головой растекалась небольшая багровая лужица. Концы прядей тоже намокли в крови, уже начинавшей затягиваться маслянистой пленкой. На Елене были плащ и темная немаркая юбка. Сейчас она задралась, открывая стройные ноги в черных колготках, с большой дырой на правом колене – из нее тестом выпячивалось бледное тело и расходились в стороны широкие «стрелки» прорванного капрона.
– Мамочка! Мамочка! Мамочка! – через равные промежутки, всхлипывая, шепотом вскрикивала Аня.
С расширенными от ужаса глазами девочка стояла в углу, неловко опутанная спиралью телефонного шнура – трубка висела в ее руках, постанывая частыми гудками, – и продолжала автоматически наматывать и наматывать на себя пружинящий провод, который срывался с ее плеч и шеи, вновь оказывался в руках и тут же снова растягивался в поднятых к горлу пальцах.
Я шагнула к Ане, мягко вынула из ее рук телефонную трубку, быстрым движением раскрутила шнур и набрала номер «Скорой». Словно лишенная последней опоры, девочка тут же съехала по стене на пол, обхватила коленки руками и уткнула в них голову с косичками, окольцованными разноцветными резинками. Она уже не плакала, но что-то шептала, вяло шевеля враз побледневшими губами.
Все двадцать минут, пока ехала «Скорая», я стояла на коленях возле тела и контролировала нитевидный пульс раненой. Никакой первой помощи оказать ей я не могла – тут был нужен только врач.
– Аня! Прекрати реветь! Жива твоя мама, слышишь? Жива. И будет жива, рана не очень серьезная, – соврала я, чтобы как-то ее подбодрить. – Сейчас приедет врач, маму увезут в больницу…
– Нет!
– Как это «нет»? Обязательно увезут! Здесь нужен серьезный врачебный уход. И ты при врачах, пожалуйста, не капризничай.
– А я?
– И с тобой тоже все будет хорошо. Ведь ты же наняла меня, так? А все вопросы о спасении жизни клиента решает телохранитель.
Аня всхлипнула.
– Так вы будете на меня работать?
– Да. Считай, что с этой минуты ты – моя клиентка.
Девочка хотела что-то мне сказать, но не успела – она проворно шагнула в сторону, чтобы подпустить к телу врачей «Скорой помощи». Молчаливые эскулапы разом наклонились над неподвижной Еленой, разом произвели беглый, но профессиональный осмотр, разом переглянулись, одновременно раскрыли блестящие чемоданчики, чем-то звякнули, чем-то затянули, что-то вкололи, в минуту установили над Аниной мамой переносную капельницу и так же синхронно кивнули санитарам. Последние очень ловко погрузили тело на носилки и понесли к выходу. Первый врач зашагал рядом, высоко поднимая капельницу, а второй присел к телефону и набрал номер, который, как видно, знал наизусть.
– Берем женщину, на вид сорок лет, черепно-мозговая
