и подняла на него глаза:
– Я уже скучаю по Хань Фэй-цзы, хотя прошло каких-то два дня. – Она слегка улыбнулась. – Я знала человека великой мудрости и благородства. Он считал мое общество заслуживающим внимания. То, что я утомляю тебя, меня вполне устраивает.
Питер притворился, будто плескает на себя воду:
– Ой, пожар, я горю, больно как, невыносимо, сейчас помру! Жестокая женщина! У тебя дыхание дракона! Ты убиваешь словами!
– Только марионетки могут бравировать своими ниточками, – парировала Ванму.
– Уж лучше болтаться на этих ниточках, чем быть связанным по рукам и ногам, – ответил Питер.
– О, как, наверное, любят меня боги! Я стала спутницей человека, который играючи жонглирует словами.
– Ага, тогда как мне боги дали в спутницы девушку, у которой нет груди.
Собравшись с силами, она выдавила натянутую улыбку, притворяясь, что поняла его шутку.
– По-моему, ты говорил, что грудь у меня есть, просто она маленькая.
Улыбку, сияющую на его физиономии, как стерло.
– Извини, – мягко произнес он. – Я обидел тебя.
– Нет, не думаю. Скажу тебе позже, хорошо выспавшись.
– Я думал, мы просто пикируемся, – оправдывался Питер. – Обмениваемся шутливыми подначками.
– Так оно и было, – кивнула Ванму. – Только я говорила искренне.
– Тогда я тоже обиделся, – скорчил гримасу Питер.
– Ты не знаешь, что такое боль, – ответила Ванму. – Ты опять смеешься надо мной.
Питер резко отодвинул в сторону тарелку и встал:
– Увидимся дома. Надеюсь, ты найдешь дорогу обратно?
– А тебе не все равно?
– Хорошо, что у меня нет души, – буркнул Питер. – Иначе бы ты не замедлила вытереть об нее ноги.
– Даже если бы твоя душа расстелилась у моих ног, – заявила Ванму, – я бы перешагнула через нее, чтобы не запачкаться.
– Тебе нужно отдохнуть, – сказал Питер. – В той работе, что ждет меня впереди, мне потребуется твой разум, а не острый язычок.
Он вышел из ресторана. Костюм сидел на нем из рук вон плохо. Люди оглядывались. В нем было слишком много достоинства и силы, чтобы носить столь аляповатые одеяния. Ванму заметила, что косые взгляды пристыдили его. Он постарался шагать быстрее, потому что понимал, что одежда не подходит ему. Наверняка он прикажет Джейн заказать что-нибудь более традиционное, более подходящее зрелому человеку, более соответствующее его жажде почестей.
«Тогда как мне нужно такое одеяние, которое вообще скроет меня от людских глаз. А еще лучше такое платье, которое унесет меня далеко-далеко отсюда, закинет во Вне-мир и вернет обратно в дом Хань Фэй-цзы, где я смогу взглянуть в глаза, в которых не будет ни жалости, ни презрения.
Ни боли. Ибо глаза Питера переполняет страшная боль, я была несправедлива к нему, когда сказала, что он ничего не чувствует. Я была не права. Я слишком лелеяла
