Коля! Мне пройтись нужно. Кружок по району сделаю – и вернусь.
– Но папа, мы только сели, – попыталась возразить Александра.
– Ничего страшного! Поешьте там это самое… Помолитесь, или как оно у вас называется?
– Медитация, – сказала дочь. – Только ты недолго, ладно? Ты же совсем не знаешь город.
– Конечно, недолго. Я сотовый взял, так что не волнуйся. Как это у вас говорят, это самое, на связи?
Не глядя на гостей и улыбаясь всем сразу неестественно широкой улыбкой, Романов вышел из комнаты и забрал из холодильника бутылку.
Директор действительно собирался сделать небольшой круг, точнее – квадрат, обойдя ближайшие улицы и выпив на какой-нибудь скамейке. Но как только он свернул за угол, рядом с булочной, где были выставлены длиннющие батоны, похожие на мечи, остановилось такси.
Первое за всё это время такси в дочкином районе. Водитель приветливо выглянул из окна и что-то спросил.
Романов пожал плечами – не понял ни слова.
Тогда водитель стал делать приглашающие жесты, открывая перед Романовым дверцу.
Директор решил, что водитель его с кем-то путает, и стал мотать головой.
Таксист не унимался и хлопал рукой по сиденью пассажира, как делают маленькие дети, требуя, чтобы мама села рядом.
А что если правда поехать?
Он этого Парижа, вообще, не видел, хоть Эйфелеву башню посмотрит.
Вот и сердце в груди улеглось, как будто перестали крутить вентиль.
– Вези это самое, к башне! – велел директор, садясь и пристёгиваясь.
Водитель рванул с места. Рот у него не закрывался – слова вылетали как орехи из рваного пакета. И все до единого – непонятные. Проще орех зубами раздавить, чем разобраться, о чём он толкует.
– К башне! – пояснял Павел Петрович. – К воде!
Он помнил, что башня стоит на берегу реки. А река всегда – главный ориентир.
– Вода! Буль-буль! – повторял директор, опасаясь, что водитель его не понимает, но он услужливо кивал, ехал и довольно быстро остановился у речки. Речка была узенькой, и никакой башни видно не было. Наверное, ближе не подъедешь – как-никак достопримечательность.
Романов расплатился с водителем и спустился к деревьям, обступившим реку, как любопытные старухи. У изножья каждого дерева – металлический круг, напомнивший директору газовую конфорку, какие были ещё на старой квартире. На одной из «конфорок» лежали свежие собачьи какашки, похожие на сигары.
Башню не видать ни спереди, ни сзади.
Над рекой висел пешеходный мост.
Павел Петрович почувствовал себя изношенным и старым, как холодильный агрегат, которым пользовались несколько поколений семьи, и теперь к нему же предъявляют претензии – с чего это он вдруг сломался, под праздник?
Как будто агрегату есть дело до ваших праздников.
Когда дочки
