трюк. Всего пару раз, когда парень оказывался совсем никудышным. Вряд ли такой поймет, что от него попросту избавились, а если и поймет – черт с ним, заслужил. Но я же не пришла на свидание пьяная, и от меня не пахло луком..
– С тобой все в порядке, успокойся, – примирительно сказала Кристина.
Но остановить меня было не так-то просто. Я буквально кипела от негодования.
– Обидно до слез. Кстати, Миша мне совершенно не понравился. Ненавижу, когда русские начинают хаять нашу страну – а этот гад только и говорил о своей любви к Германии и преклонении перед немцами. Фашист проклятый.
– Анечка, ты у нас самая красивая и замечательная, – зачастила Маша. – Даже не смей думать, будто с тобой что-то не так. Это у мужиков проблемы со зрением.
– И не только со зрением, – добавила Кристина.
– Спасибо, девочки, – искренне проговорила я. Сколько раз за последний год подруги утешали меня, потерпевшую очередную неудачу – ни разу за это время я не слышала в их голосе даже тени злорадства или раздражения.
– Нема за що, – усмехнулась Кристина.
За разговорами мы выпили всю бутылку мартини. Я выпустила пар, и на душе слегка потеплело. Девочки сделали мне пилинг, наложили на лицо успокаивающую маску, и мы провели остаток вечера, составляя ТОП-5 самых неудачных свиданий. Когда время перевалило за час ночи, стало очевидно, что ехать домой нет никакого смысла, и я осталась ночевать на их раскладном кресле.
В воскресенье подруги потащили меня на выставку. Мы долго ходили в поисках салона, располагавшегося на каком-то старом заводе, потом около часа с умными лицами рассматривали непонятные картины. Я изо всех сил сдерживала зевоту. Ноги, обутые в узкие туфли, нещадно ныли. Вскоре я сдалась и перестала делать вид, будто интересуюсь живописью. Еле доковыляв до неудобного диванчика, я перевела дух и принялась разглядывать публику. Маша с Кристиной продолжали переходить от картины к картине, тихонько переговариваясь между собой. Я заметила, как они стреляют глазами по сторонам, и против воли усмехнулась. В этот момент ко мне подлетел взлохмаченный юноша в очках.
– Как Вам выставка? – восторженно прошептал он.
Я закатила глаза.
Приняв мой жест за выражение одобрения, он воодушевился и начал подробно рассказывать об авторе всех этих полотен. Я рассматривала носки своих туфель, размышляя, натерла мозоли или нет. Речь молодого человека, изобиловавшая непонятными терминами, лилась, будто песня, только на незнакомом языке. Я совершенно не улавливала смысла.
– Роман, – вдруг сказал он.
– Что? – не поняла я.
– Простите, что сразу не представился. Меня зовут Роман.
– Аня. Послушайте, Роман, я совершено не интересуюсь искусством и абсолютно в нем не разбираюсь. Забрела сюда случайно, за компанию с подругами. Вам лучше найти более понимающего собеседника.
Роман подскочил, будто ужаленный, и тут же испарился.
