style="font-size:15px;"> …в жизни мирной
Привычки милой старины.
Но Татьяна казалась девочкой чужой в своей семье.
Патриархальный уклад жизни сформировал ее характер, отношение к вопросам нравственности и морали, а любовь к французским романам развила природную мечтательность. Оттеняя задумчивость и молчаливость героини, автор рисует ее озаренной лунным светом – лучом Дианы. Влюбленная в Онегина, Татьяна
…об нем …во мраке ночи,
Пока Морфей не прилетит,
Бывало, девственно грустит…
Диана предстаёт здесь божеством Луны. Диана и Морфей – бог сновидений – как бы закрывают таинственным покровом любовь героини. Вместе с матерью Татьяна уезжает в Москву «на ярмарку невест», где попадает в атмосферу светской жизни, столь чуждой её натуре.
Автор резко меняет тон, описывая родственниц Татьяны, «младых граций Москвы», и их развлечения.
Если в первой главе романа театр – «волшебный край», то характеристика театра, где побывала героиня, явно отрицательна.
Но там, где Мельпомены бурной
Протяжный раздается вой…
………………………
Где Талия тихонько дремлет
И плескам дружеским не внемлет…
Размышляя о путях развития русского театра, Пушкин писал в «Набросках предисловия к „Борису Годунову“»: «…я твердо уверен, что нашему театру приличны народные законы драмы Шекспировой, а не придворный обычай трагедий Расина».
Что же касается Талии – музы комедии, то ее «дремота» – намек на запрещение постановки комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума».
Резкий отзыв автора отражает и восприятие самой Татьяны, которая «волненье света ненавидит» и которой чужда всякая ходульность и искусственность.
Явление героини в восьмой главе
…равнодушною княгиней,
…неприступною богиней
Роскошной царственной Невы, —
изменение чисто внешнее. В душе она осталась прежней Татьяной.
«Если должно сказать о тех достоинствах, которые составляют принадлежность Пушкина, отличающую его от других поэтов, то они заключаются в чрезвычайной быстроте описанная и в необыкновенном искусстве немногими чертами обозначить весь предмет», – писал Н. В. Гоголь. Вот примеры. «Друг Марса, Вакха и Венеры», – таков портрет декабриста Михаила Лунина в десятой главе романа.
Можно долго описывать достоинства этого блестящего офицера, умнейшего человека, одного из первых на поле брани, заядлого кутилу, поклонника прекрасных дам и т. д. и т. п. Поэт определил все это одной строкой, именами трех олимпийских богов: бога войны, виноделия и богини любви.
О блистательном Россини, авторе «Севильского цирюльника», написан, наверное, не один десяток монографий.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен
