протянула руку к аппарату, но дверь вдруг распахнулась. Я придержала ее, чтобы пропустить выходящего, но никто не появился.
Я заглянула в подъезд. Поморгала, чтобы глаза привыкли к темноте, и увидела в глубине подъезда невысокого лысоватого человека в огромных очках. Он почесал кончик носа и спросил:
– Вы – Шаганэ?
– Гаянэ.
– Ох, простите, – испугался он, – а я все утро тренировался, запоминал ваше имя по Есенину. «Шаганэ, ты моя Шаганэ». Но в любом случае вы – та самая ученица, которую Анжеле прислала кафедра?
Я кивнула.
– Что ж, это честь для нас, – обрадовался человечек, – я очень рад, что на кафедре ценят преподавательские способности моей Анжелы. А я как раз спустился забрать почту. И решил встретить вас заодно. Хочу вас проводить к Анжеле.
– Вы ее отец? – догадалась я и вошла.
– Да, да, – закивал он, – и отец, и преподаватель.
В паузах он так странно шевелил челюстями, как будто что-то жевал.
– Вы тоже работаете в МГУ?
– Ой, нет! Пожалуйста, не надо! – заголосил отец Анжелы, видя, что я собираюсь захлопнуть входную дверь.
Я испугалась и подставила ногу.
– Что случилось?
– Я боюсь, когда хлопают дверьми, – шепотом сказал отец Анжелы, – двери могут, э-э, обидеться.
Он захихикал, но не весело, а с каким-то отчаянием. Да, дяденька был явно со странностями. К груди он прижимал белый пакет, видимо, почту.
Я потихоньку закрыла дверь и направилась к лестнице.
– Не наступайте на вторую ступеньку, – страдальческим голосом прошептал отец Анжелы, – только на первую и третью!
– Вторая может обидеться? – догадалась я.
– Вы очень сообразительны, – похвалил меня сумасшедший отец Анжелы, – ой, нет, я нажму сам. Я захватил носовой платок. Подержите-ка!
Он передал мне пакет.
«Диплом Анжелы Михайловской», – прочла я на нем.
Отец Анжелы обмотал палец платком и с великой осторожностью, будто к ядовитому пауку, прикоснулся к кнопке. Двери лифта захлопнулись. Он вздохнул с облегчением.
– Отвечаю на ваш вопрос, Шаганэ. Нет, я не преподаю в МГУ. Я веду семинары в Институте лингвистики. Но я, так сказать, продукт вашей кафедры.
Он снова засмеялся, и снова в его голосе звенело отчаяние. Лифт остановился, а отец Анжелы все продолжал смеяться.
– Папа, все в порядке? – послышался голос, и я готова была поклясться, что где-то слышала его.
Высокая, на голову выше меня и на две – отца, Анжела стояла на площадке, скрестив руки на груди. На ней была белая блузка и темно-синяя юбка до колен. Темные волосы собраны на макушке в тугой пучок. Улыбалась она одними губами, темные глаза продолговатой формы оставались серьезными. Нос тонкий, острый, того и гляди – клюнет в висок.
– Что-то вы долго, – произнесла Анжела, и я поняла, что мне кажется знакомым.
Не
