областного Комитета по управлению имуществом Плотников принадлежал к бывшей комсомольско-партийной номенклатуре. Михаил Яковлевич к сорока пяти годам успел отрастить чиновничье брюшко и обрести лицо человека крепко выпивающего, с крупными морщинами на лбу, обвислыми щеками.
Он довольно долго разбирал причины медленной подготовки объектов к приватизации, кричал на нерадивых, делал замечания, ставил на вид, короче говоря, был в полном упоении от возможности саморазрядиться, которую изредка представляет скучный процесс бюрократической работы.
Иногда он поглядывал на Красовскую, формально не подчинявшуюся ему, но любившую бывать на таких совещаниях.
Плотникова с Красовской связывали непростые отношения – они были любовниками, причём инициатором здесь выступила сама Красовская. Она соблазнила его в этом же кабинете, где проходило совещание, и отдалась прямо на рабочем столе посреди бумаг и планов приватизации, подписанных самим Чубайсом.
Тогда, в самый момент интима, застигнутый врасплох Плотников не смог сразу переключить всё своё внимание на лежащую перед ним женщину. Он продолжал громко высказывать свои мысли о том, как лучше провести приватизацию крупных заводов Уральска, а Красовская только твердила: «Да, да, да!» тонким, высоким голосом, который становился у неё во время секса с мужчинами.
Скучавшая в приёмной секретарша не смогла ничего такого заподозрить, поскольку всё время слышала отчётливый голос шефа, будто диктовавший кому-то тезисы к выступлению на очередном производственном собрании.
Закончив совещание, Плотников отпустил подчинённых и попросил Красовскую остаться.
– Ну что, Катюш, пойдем в комнату отдыха? – ласково попросил он, когда все вышли.
Красовская невольно кинула взгляд за спину председателя, где в отделанной полированным деревом стене едва виднелась дверь в кабинет, предназначенный для отдыха руководителя после утомительной работы. Там стояли кожаный диван с креслами, телевизор, в шкафу имелись чайный сервиз и хрустальные рюмки. Холодильник всегда был наполнен набором жаждоутоляющих напитков: минеральной водой, коньяком и водкой.
– Погоди, Миша, – Красовская не торопилась устраиваться на кожаном диване, – с этим успеется. У нас недавно проводился конкурс по продаже трёх магазинов. Представляешь, вскрываю один из конвертов с предложением участника, и, думаешь, что нахожу?
– Доллары? – брови Плотникова прыгнули вверх.
– Какие доллары? Вскрываю конверт, достаю бумагу, а там фига нарисована.
– То есть как фига? Кукиш, что ли?
– Какой-то юморист вместо того, чтобы предложить свою цену, нарисовал нам фигу, мол, не дождётесь. Представляешь? – Красовская изобразила возмущение, хотя на самом деле ей было смешно, и она с удовольствием рассказывала всем знакомым об этом случае как о курьёзе.
Плотников нахмурился.
– Провокация! Недобитые красные хотят
