Вы сможете свободно располагаться в нем, когда вам угодно! – любезно предложила Крачковская. – Кстати, Гога тоже мечтает о рыбной ловле. Это было б чудесно!
– Ну что ж… Спасибо за гостеприимство! Я с удовольствием воспользуюсь им на недельку, – поклонившись, сказал Костя. На лице его действительно было выражение полного удовольствия, и Динка сердито пожала плечами.
«Очень надо идти к Крачковским! Как будто один Гога хочет ловить рыбу… – обидчиво подумала она, искоса взглядывая на Костю. – Подумаешь, какой… Пойдет к Крачковской! И почему это ни мама, ни Катя ничего не говорят ему?»
Катя даже, наоборот, быстро сказала:
– Вот и хорошо! А то у нас и правда негде отдохнуть. На террасе шумно.
Костя еще раз поблагодарил за любезное приглашение.
– Я могу даже дать вам ключ. И познакомлю вас с нашим сторожем… Можете приходить когда угодно, вы никого не побеспокоите! – рассыпалась в любезностях Крачковская.
Костя был очень доволен. Высокий, черноволосый, с живыми карими глазами, Костя был бы даже красивым, если бы его не портил широкий нос и веснушки. Сейчас он казался моложе своих лет, смеялся, острил… И в конце концов пошел провожать мадам Крачковскую с Гогой до самой их дачи.
Когда гости ушли, из-за забора выглянула голова Алины.
– Динка! – громким шепотом позвала она. – Ушли Крачковские?
– Ушли, ушли! – закивала ей Динка.
– Ой, я так устала! – пожаловалась, входя на террасу, Алина. – Я ходила, ходила… Налей мне чаю, мамочка!
Костя вернулся скоро. Дети сидели за столом. Марина разливала чай.
– Ну, все хорошо! – потирая руки, сказал Костя. – Великолепная дача, в саду отдельный флигель, калитка. Я имею ключ и милостивое разрешение ночевать в этом флигеле, когда задерживаюсь у вас в гостях, – засмеялся он, падая в кресло и задумываясь о чем-то. – Черт побери! – сказал он вдруг. – До чего же несправедлива жизнь! Богачи держат на замке пустые дачи, а беднякам негде головы приклонить. Если бедняк женится и у него появляется семья, то дети его дышат смрадным воздухом подвала. Если б я сейчас женился, то со мной произошло бы то же самое… Негде жить, нечем детей кормить… – Костя закинул за голову руки и хрустнул пальцами. – Знаете, когда я женюсь? – блеснув глазами, сказал он неожиданно. – Я женюсь, когда мальчишки вытащат из струковского сада одну самодовольную статую и будут волочить ее на веревке по улицам, когда над дворцами взовьются красные флаги и тот, кто поведет нас в последний бой, скажет: «Ну, Костя, теперь давай строить новую жизнь и растить свободных людей…» Вот тогда я женюсь, и у меня родится сын! – мечтательно сказал Костя. – Я хочу, чтобы мой сын родился свободным! – добавил он с гордостью.
– А я… – сказала Катя, вставая и держась за притолоку двери. – Я хочу спасти тех детей, которые уже родились… – Лицо ее вдруг побелело, губы дрогнули.
– Что ты сказала? – удивленно переспросил Костя.
– Я сказала, что, кроме твоего сына, который еще не родился… – Катя
