гонял по тестам претендента в курсанты, периодически подсовывая карточки с «кляксами» Роршаха и требуя объяснений от Павла: что он на них видит? Кроме того, каждую минуту он задавал дурацкие вопросы или декламировал неоконченные предложения, с сомнением посматривая на испытуемого, когда тот, почти без паузы, завершал предложения, но, очевидно, не так, как записано в психологических кондуитах.
– У нее были усталые глаза… – начинал психолог.
– Повернутые внутрь, – тут же заканчивал Павел.
– Что вы видите в этой кляксе, как вы изволите ее называть? – приставал врач.
– Последствия совокупления мужских и женских хромосом.
– Что?!.
– Только что родившийся мышонок, – пояснял Павел.
– Ага….Понятно, – рассеянно говорил психотерапевт. Но было заметно, что ему ничего не понятно.
– Слон имеет ноги в виде колонн, хобот гибкий, как змея, и…
– Поделившись впечатлениями от ощупывания слона, пятеро слепых пошли в сторону пропасти.
– Значит, так, – кивал головой экзекутор, – разбились…
Пустая болтовня надоела Павлу. Но все-таки они добрались до окончания пытки для обоих. В заключении эксперт написал: «Неадекватные реакции в необычных ситуациях. Допуск к самолетам на усмотрение руководства».
Валерий Иванович долго вчитывался в эту фразу, будто смакуя ее, неоднократно тянулся к телефону, но так и не позвонил. Решившись, протяжно вздохнул и с неприязнью сказал:
– Бюрократы! Крючкотворы!.. Ладно. Я тебя знаю восемь месяцев, а этот, – он ткнул большим пальцем за спину, – три часа. Специалисты, мать их за ногу. Пиши заявление.
Павел кивнул и пошел к секретарше за листом бумаги.
– Хоть бы улыбнулся, – с надеждой попросил Валерий Иванович.
– Не вижу смысла, – честно признался Павел.
– Вот-вот… Не видишь. Иди, пиши.
Рулежку по полосе, взлет-посадку и самолет в воздухе Павел освоил моментально. Инструктор не хотел верить, и поэтому тряс головой, шевеля мысли. Тренируясь с инструктором, Павел с первого раза посадил ЯК без «козла», как припечатал. Однако на самостоятельный полет дали разрешение не раньше, чем всем.
За полгода он отточил пилотаж до уровня лучших мастеров. Самые сложные комплексы из связки фигур исполнял без малейших огрехов. Курсанты и инструктора шушукались за его спиной, Павел это видел и знал, о чем говорят. Они не верили в такое умение и с нетерпением ждали ЧП. И дождались.
Павлу нравилось пикирование и тот участок петли Нестерова, где возникала невесомость. Это состояние хотелось продлить до бесконечности. В этом было что-то чарующее, засасывающее.
Исполняя однажды программный комплекс фигур, из горки Павел свалил машину через левое крыло в пике, для входа в полупетлю Нестерова. И тут он вдруг остро ощутил, что все эти кувырки и перевороты в воздухе ему знакомы с незапамятных времен. Казалось, что сейчас, вот сейчас вспомнится что-то важное.
