хреново там, – вдруг заявил на всю лабораторию Владимир Ярославин. – Меня там только что порубали. Вернее, нашего с тобой предка. А вдруг это по моей вине? Мне показалось, что он растерялся, когда почувствовал, как что-то творится с его сознанием. Еще бы миг, и мне неоткуда было бы возвращаться… – И тут же, на одном дыхании, продолжил: – Мне нужно вернуться.
– Нет! – хором закричали Ирочка и Пересветов-старший.
– Да, – прозвучало в ответ.
Владимир Ярославин опять улегся на кушетку, и все повторилось с самого начала. Его сознание, закрутившись в каком-то невероятном воронкообразном вихре, унеслось вдаль, назад, перескакивая с никогда не виденных им картинок, ловя обрывки слов, шум ветра, ощущая боль и наслаждение, ловя чужие, незнакомые лица. Он ждал, когда очутится в том же месте и в том же предке, которого он еще несколько минут или несколько веков назад погубил. Он с трудом успел ухватиться за уже знакомый звук битвы, услышал звон металла о металл, хруст костей и крики озверевших противников. Рука его напряглась, помогая удерживать невероятно тяжелый меч. И они оба не пропустили момента, когда над ними сверкнул искривленный чужеземный клинок. Они отбили удар и тут же рассекли ворога надвое. «Ворога», – оправдывая свой злобный порыв, успел повторить давно забытое в народе слово Владимир Ярославич. Его предок стоял на вершине холма, наблюдая за затихающей битвой. Пот заливал глаза и щедрыми крупными струями стекал по спине и груди, тяжело защищенной звенящей от каждого движения кольчугой. Пересветов вдруг с удовольствием расправил плечи и почувствовал себя как никогда молодым и сильным.
– Воевода, княже! – слова дробились и проникали под шлем. Владимир Ярославич повернулся на призыв и неожиданно услышал:
– Владимир Ярославин, что с вами, вы чему улыбаетесь? – Он открыл глаза и увидел склоненное над собой лицо Ирочки.
– Ах, как не вовремя, как не вовремя ты меня отключила! – Владимир Ярославин продолжал улыбаться, вспоминая незнакомое ощущение восторга победы. Восторга и усталости в могучем и еще нестаром теле. Он сел на кушетке и поднял на отца счастливые глаза:
– Будь здрав, воевода Пересвет, будь здрав.
С этого дня Пересветов эксперименты прекратил, велев всем заняться следующей темой, совершенно далекой от путешествий по генной памяти. Больше всего он боялся, что кто-нибудь из молодой его команды самовольно проникнет в свое прошлое и напортачит там таких дел, какие будут потом расхлебывать все последующие поколения. Если они вообще родятся, эти поколения… Он был достаточно предупрежден в своем путешествии. Спустя три-четыре дня аппарат отправили в другое помещение, и разговоры на тему вожделенных опытов стали строго-настрого пресекаться.
1025 год
Ярослав прощался с молодой женой. Еще и тридцати дней не прошло, как привел он на отцовское подворье дочь Муромского воеводы Димитрия. Евдокия висла на его шее, заливая новую рубаху слезами. Ей было страшно оставаться одной в незнакомом
