и поняли, что слегка переусердствовали в школьные годы. Вообще я еще раньше пытался помириться с ним, привезя из Германии целый ящик семян и разных средств для ухода за садом, но окончательно мы помирились только в тот вечер.
Свадьба Тино удалась на славу. Сбылась мечта влюбленных. Особенно счастлива была невеста, сиротка Марчелла: ее отец-рыбак погиб в море, а мать вскоре скончалась от тяжелой болезни. Я был растроган, наблюдая за счастливой парой. Возможно, я немного перебрал – не смог удержаться от слез.
Между тем Гроссо сидел напротив и ворчал, изображая скупердяя: мол, он согласился разделить расходы на свадьбу Тино только при условии, что мы скинемся и на его свадьбу. Но это было сказано для проформы. На самом деле, Гроссо отдал бы Тино и мне последнюю рубашку, но никогда не признался бы в собственной щедрости. Таков уж его характер. Я подарил невесте платье – Тино с Марчеллой были в восторге, и я сам разделил их радость. Я любил своих друзей, а они любили меня.
Так закончилось лето 1986 года. Настала пора уезжать. Я почти тайком забронировал рейс в Гамбург и чуть ли не в последний момент предупредил всех о своем отъезде.
Бойня
Это случилось августовским вечером. Я сидел за столом с друзьями и родными и пытался объяснить деду и дядьям – за обедом я сообщил им о своем отъезде в Гамбург, – что никак не могу согласиться на их настойчивые уговоры остаться в Казамарине.
Мое решение стало для них настоящим ударом. Они ведь уже решили за меня, что мне делать в будущем, и вот теперь целый день отказывались даже разговаривать.
Я знал, они волновались за меня, желали мне добра, но я и слышать не хотел о том, чтобы остаться.
– Ты не прав, – не сдавались они.
Часть родственников даже поссорилась с тем моим дядей, который, по их мнению, надоумил меня ехать в “проклятый Гамбург”, город развратный и порочный. Все семейство предрекало мне скорую и ужасную смерть: “Тебя, точно, прибьет какой-нибудь сутенер, или станешь наркоманом, или подцепишь страшную болезнь”.
Возражать было бесполезно, они слушать ничего не желали. Нашелся даже родственник, который без лишних слов приказал мне остаться.
– Непременно останусь, – ответил я. – Если только вы меня свяжете.
Я был непреклонен. “Завтра вечером буду ужинать в Санкт-Паули, в китайском ресторане, с Чикси, красоткой с миндалевидными глазами и нежным взглядом”, – думал я, пока их слова сотрясали воздух жаркого летнего вечера.
Тем временем мимо прошла Кончетта, подруга детства. Она прогуливалась с другими девушками. Глазами она дала мне знак следовать за ней. Я встал из-за стола, поцеловал только деда и сказал ему, что отлучусь на несколько минут. Он попытался изобразить суровость, но глаза его смеялись: как всегда, дед на моей стороне, подумал я…
Я последовал за Кончеттой, стараясь смешаться с толпой. Было восемь вечера, и по главной улице совершался обычный вечерний променад.
