принес чай. Поставил на стол. Захлопнул дверь. Голоса в темноте.
– Заметь, стремителен и деликатен.
– На лицо годы тренировки…
Дима включил ночник над своей полкой.
– Да, школота. Я в хоре пел.
– Ха, не может быть.
– Серьезно. Нам сказали, что хористы через год поедут в Китай. Я очень хотел. Старался. Через год они вызвали мою маму и сказали, что мальчик сильно старается, но фальшивит еще сильнее, и из-за него вообще весь хор никуда не поедет.
– Ты расстроился?
– Из-за Китая да. Но «минус хор» сделал меня счастливым.
– И тогда ты понял, что иногда средства поганят цель?
– Да ничего я тогда не понял. Я был маленький и не мыслил еще такими категориями.
– …Знаешь, что мне нравится в Москве? – спросил он после паузы.
– Пока нет.
– Здесь у каждого своя история прибытия. Расскажи свою, – он улыбнулся.
– О. Боюсь, что виски уже выветрились, и моя слезливая история…
– М, – сказал он, обжегшись чаем. – Так это будет слезливая история?
– Это была слезливая история, – ответила я.
– Давай, рассказывай. Сейчас три ночи – самое время для таких историй.
– Учти, ты сам напросился.
– Еще чаю?
– А давай.
Мы вышли в коридор и долили кипяток прямо в стаканы с разомлевшими пакетиками чая и дольками лимона, а затем сосредоточенно и молча шли обратно, шатаясь и боясь обжечься.
– Я весь внимание, – Дима устроился поудобнее.
– Хорошо… – я насыпала сахар в чай и помолчала.
В аудитории было жарко. Я сидела на широком подоконнике и смотрела во двор. Здание было построено квадратом, и собственно факультет журналистики занимал только два крыла, в третьем и четвертом жили обычные люди. Я смотрела в их окна. Кухни, шторы, абажуры. Во дворе курили абитуриенты.
Все окна были распахнуты, но это не помогало. Влажная гнетущая духота петербургского лета не давала вздохнуть. Я посмотрела наверх – туда, где между корпусов был виден серо-голубой квадрат неба. День был беременный, вот-вот грянет ливень, а я как всегда была без зонта.
Просторная и светлая аудитория с широкими столами на шесть человек каждый, в две колонны с проходом. Я подумала, что эта аудитория, факультет на Васильевском острове – все это выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слишком хорошо, чтобы стать моим университетом. И все же слишком хорошо, чтобы я сдалась, не разбив руки – или голову – ради мечты учиться здесь.
Через месяц мне предстояло определиться с факультетом: журналистика или история. Учитывая, что украинский для меня второй родной, старославянский был проще простого, а история Восточной Европы приравнивалась к истории моей семьи. На исторический поступить без связей было легче, чем на журфак: конкурс был не такой большой. Но журфак был интересней.
В аудиторию
