пор совсем прижились. Некоторые языковые процессы продвинулись гораздо дальше. С кое-какими словами случились новые приключения. Вот пишу я о забавных употреблениях слова кощунство – но это ведь сущие пустяки по сравнению с тем, как оно потом прогремело в деле “Пусси Райот”. Пишу об особом использовании слов свой и наш – а как быть со всем, что потом с ними случилось? Тут ведь и крымнаш, и “Своих не бросаем”. Я пишу о том, как слово выбор постепенно обретает вес и значимость, хотя пока только в рекламе. А ведь совсем вскоре после выхода книжки выбор стал ключевым словом “Снежной революции”: Вернем стране выбор! У меня украли выбор!
Но если рассказать обо всем этом, будет уже другая книга – и о другом времени. А эта книжка отразила свое время – начиная с середины девяностых и нулевые. Пусть и остается его срезом. Поэтому я радикальных изменений не вносила, новых примеров особо не добавляла. Хотя что-то дописала, кое-какие оплошности и упущения, конечно, поправила, во многом благодаря внимательным читателям первого издания.
И еще – думая обо всем, что случилось с нами и нашим языком со времени выхода первого издания, хочу процитировать стихотворение Булата Окуджавы 1992 года:
Язык не виноват, – заметил пан Ольбрыхский,
все создает его неповторимый лик:
базарной болтовни обсевки и огрызки,
и дружеский бубнеж, и строки вечных книг.
‹…›
Когда огонь вражды безжалостней и круче,
и нож дрожит в руке, и в прорезь смотрит глаз,
при чем же здесь язык, великий и могучий,
вместилище любви и до, и после нас?
От автора
Жизнь в эпоху перемен, кроме всех прочих ее особенностей и свойств, сопряжена с резкими и чувствительными изменениями в языке. И люди реагируют на эти языковые инновации весьма болезненно. Легко заметить, что в любой радио- или телепередаче, где говорят о языке или культуре, кто-нибудь обязательно начинает причитать: “Как мы стали говорить! Посмотрите, какое появилось ужасное слово такое-то! Зачем столько заимствований таких-то, когда есть хорошие слова такие-то? Мы их забываем, мы теряем духовность… Скоро мы вообще не сможем читать Пушкина без перевода!” Оно и понятно. Когда окружающая действительность стремительно и не всегда ко всеобщему удовольствию меняется, язык именно в силу своей стабильности остается один поддержкой и опорой, позволяет сохранять собственную идентичность и культурную преемственность. Поэтому, когда еще и он оказывается переменчивым и пугающе незнакомым, люди нередко воспринимают это как утрату последнего прибежища и окончательный крах.
Между тем оснований для таких панических настроений в общем-то нет. Язык – организм очень живой и живучий. Он чрезвычайно чувствителен и восприимчив, но ему не так-то просто что-нибудь навязать. Если в языке прижилось новое слово или новое значение старого слова, значит, это зачем-то языку нужно: в нашем сознании, в культуре появился новый смысл, новое понятие, для которого недостает словесной оболочки. А если нет потребности в такой оболочке – как новое слово ни насаждай, язык его либо отторгнет, либо переосмыслит и вложит в него то содержание, которое ему нужно. Как сказал, правда, несколько по другому поводу, замечательный поэт Лев Лосев:
Но главное – шумит словарь,
словарь шумит на перекрёстке.
Попробуем постоять на этом перекрестке и прислушаться к шуму словаря.
Эта книжка собралась лет за десять. В двухтысячном году я начала сочинять короткие заметки о языке для радиопередачи “Грамотей”, которую несколько лет вела на “Маяке” моя коллега и подруга Елена Шмелева. Потом мои популярные тексты публиковали старые “Итоги”, “Еженедельный журнал”, “Знамя”, Polit.ru. Затем была колонка о языке в газете “Троицкий вариант” и “Ворчалки о языке” в интернет-издании Stengazeta.net.
Новый русский лексикон
Великий вызов
Скандально прославившаяся журналистка Елена Трегубова – “кремлевская диггерша” – так написала о Ельцине:
Просто был тем, кто неожиданно почувствовал этот великий ритм и дыхание времени, этот великий шанс и великий вызов. И – как мог постарался соответствовать этому вызову.
Надо заметить, что до недавнего времени такое употребление слова вызов было для русского языка совершенно невозможным. Да и сейчас фраза “Он почувствовал этот великий вызов и постарался соответствовать этому вызову” звучит не вполне по-русски. Можно, однако, с большой степенью вероятности предположить, что освоение такого употребления – дело ближайшего будущего.
Это калька с английского challenge – одного из самых ярких английских слов, которого нет в русском языке – во всяком случае, до недавнего
