style="font-size:15px;"> – Нет. А зачем тебе?
– Голова болит.
– Аспирин помогает?
– Мне помогает.
– Есть пенталгин. – Я нашарила таблетки в ящике своего стола. – Дать?
Наташа кивнула. Потом, проглотив таблетку, спросила:
– Это кто звонил?
А какое ей дело? Хотя в женском коллективе всем до всего есть дело.
– Так. Один странный тип…
Наташа сказала, что однажды, замещая Сильвию, она взяла трубку, а там действительно звонил какой-то странный тип. Убедившись, что она не Сильвия, стал распространяться по поводу того, что слишком многое в жизни обманчиво, и в этом был прав, ведь даже молочные продукты производятся из ненастоящего молока. Ну так а когда оно было настоящим? В советские времена дефицитное бутилированное молоко отдавало противным порошковым привкусом, из-за этого я и не могла его пить, а родители меж тем пытались мне внушить, что где-то в Эфиопии дети вообще не знают, что такое молоко. С тех пор я вообще не люблю молоко. Означает ли это, что я одновременно не люблю свое детство? Странно, но все опять вернулось к детству, вкусу молока, «оральной фазе», как говорят психоаналитики.
Но если Анима так настойчиво названивает в библиотеку, может быть, он хочет что-то настоятельно высказать именно библиотекарю? То самое, что лежит в основе его расстройства и о чем он сам, вероятно, не знает определенно… да, именно. Человек всегда сам знает, чем можно его вылечить, – ведь об этом говорила Маринка. И он рано или поздно назовет лекарство, если только с ним подольше поговорить! А Наташа еще спрашивает, зачем я с ним разговариваю. Справочники, то есть работники справочного отдела, всегда требуют четкой формулировки: о чем конкретно вы хотите узнать, дорогой читатель.
Потом Наташа долго искала в стопке новых поступлений роман Элизабет Гилберт о женщине умной и некрасивой и о том, что женское счастье все равно может состояться, несмотря на то что оно не состоялось в традиционном смысле. На ней было яркое платье в крупную клетку, которое ее полнило. И от колыхания ее крупного торса в клеточку у меня зарябило в глазах. Наташа периодически стреляла взглядом в окно – оно выходит в скверик, на памятник Пушкину. А там, на скамейке возле Пушкина, как раз сидел какой-то дядька и нервно курил сигарету за сигаретой. Мордатый, малосимпатичный, но при этом весьма прилично, даже с шиком одетый, это было заметно даже из нашего окна: пальто не пальто, шляпа не шляпа… На социопата не похож и для такого культурного места, как памятник Пушкину, слишком солиден. Возле памятника, помимо анонимов, обычно назначают свидания студентики, еще не растерявшие романтических иллюзий, или ошиваются бабушки, подкармливающие голубей, которые потом гадят Пушкину прямо на голову.
Оторвавшись от своих поисков и заметив, что я тоже смотрю на этого дядьку, Наташа спросила:
– Ты бы за такого вышла замуж?
Она вообще озабочена. Однако если дама попадает в библиотеку, не успев предварительно выйти замуж, тему можно считать закрытой. Начитается дурацких книжек, а потом бесконечно,
