старый волк, тебе родной отец. А Хлёд и Эскхере, его волчата, твои любимые братья. Так что, по-твоему, у меня на уме?
Бёдвильд всхлипнула.
– Сакси… ты… ты не тронул его… я…
Волюнд огрызнулся:
– Я вижу, тебе было бы легче, если бы ты нашла здесь его череп, оправленный в серебро!
Бёдвильд съёжилась, всё тело охватил ледяной холод. Страшно кончалась её жизнь, ещё толком и не начавшаяся…
Какое-то время Волюнд молча разглядывал беспомощную конунгову дочь. А потом усталым движением опустился на мох и застыл в той же позе, в которой сидел, когда Бёдвильд вошла. Его ноги касались её подогнутых колен. Он сказал:
– Прости меня, Бёдвильд. Я должен был знать с самого начала, что не смогу причинить тебе зла.
Он протянул ей фибулу на ладони, и ладонь была тёплая и твёрдая от мозолей, как ясеневая доска. Бёдвильд взяла пряжку и застегнула у себя на плече.
Волюнд к ней больше не обращался; наверное, он ждал, чтобы она ушла и оставила его одного. Бёдвильд подобрала с пола принесённый с собой узелок и распутала туго стянутые концы. Она сказала:
– Вот возьми, это мёд… А этим ты, если хочешь, можешь помазать свои ноги…
Волюнд не ответил. Он смотрел в огонь, и глаза у него были пустые. Но когда Бёдвильд направилась к двери, он сказал ей, не поворачивая головы:
– Приезжай ещё…
Наверное, на сей раз Волюнд не захотел договариваться с ветром – Бёдвильд поворачивала свою лодочку то так, то этак, хитростью побеждая его встречный напор.
Берег высился впереди сплошной тёмной громадой, но Бёдвильд, выросшая у моря, заблудиться не боялась. Уже почти достигнув сторожевых скал фиорда, она обернулась назад, туда, где остался остров Севарстёд, а на нём хижина и в ней Волюнд, – и что же увидела!
Нацеленные в прибрежную темноту, прямо на неё шли три корабля. Они не несли парусов, и лишь вёсла, послушные сильным рукам гребцов, мерно вспахивали море… Потом луна ярко осветила драконью голову, украшавшую нос передней лодьи. И силуэт человека, стоявшего рядом с драконом, – высокую, широкоплечую фигуру отца!
Бёдвильд так стремительно переложила руль, что парус хлопнул у неё над головой. Лодочка черпнула бортом воды, но не опрокинулась и резвее резвого побежала навстречу подходившему кораблю.
– Отец!.. – во всё горло закричала Бёдвильд. – Нидуд конунг!..
Голос её сорвался.
– Бёдвильд! – удивлённо и радостно откликнулись с корабля. – Бёдвильд!..
Гребцы ещё несколько раз ударили длинными вёслами, потом подняли их вверх. Бёдвильд схватилась за протянутые руки. Её живо втащили в лодью, и она тут же оказалась в объятиях отца. А лодочку отвели за корму и там привязали.
– У кого ещё есть подобная дочь! – говорил Нидуд, растроганно гладя её по голове. – Какой ещё конунг похвастается, что его дочь среди ночи прыгнула в лодку и отправилась его встречать!..
Бёдвильд блаженно
