пальцы сцепляются на её кудрях сильнее, и она непроизвольно пищит от боли. Дальше я обращаюсь к ней уже вслух, с растущим напряжением в голосе:
– Я ненавижу твои большие щенячьи глаза, – говорю я, закрывая её лицо непроницаемой кожаной повязкой. – Особенно когда они так жалостливо смотрят на меня. Но больше всего… больше всего на свете меня раздражает твой говорливый ротик. Если бы только я мог заткнуть его навсегда, чтобы прервать все эти сплетни…
Ремешок кляпа плотно обтягивает побледневшие скулы. Танечка мычит в ответ что-то нечленораздельное – кажется, она пытается ещё раз назвать меня по имени, но плотный шарик между челюстей явно мешает ей говорить разборчиво. Понимая, что у неё вряд ли получится меня остановить, она затихает и вся сжимается от страха, подрагивающие девичьи плечи испуганно поднимаются вверх.
Её липкий ужас действует на меня как инъекция озверина.
– Вот тебе за твоё упрямство, – флоггер, взметнувшись в воздух, с громким хлопком оставляет на нежной попе девять свежих следов от своих хвостов. – Вот за курение!.. И за то, что постоянно врёшь мне, что бросила!.. А это… это за твою тупую ревность! Да кто ты вообще такая, чтобы решать, с кем мне общаться во сне?
– Ммм…
– Молчать!
Мой голос садится и звучит с хрипотцой, я практически рычу. В каждый новый шлепок я вкладываю всё больше силы и всё меньше жалости. Из моего рта продолжает литься нескончаемый поток обвинений – безусловно, незаслуженных, но от этого не менее оскорбительных. Я снова не узнаю себя. Почему я так жесток с ней? Я без зазрений совести называю её шлюхой, а потом обвешиваю другими нелестными эпитетами, хотя объёктивно за ней нет таких тяжких грехов. Неужели это просыпается в глубинах памяти моё прошлое? Да нет, ерунда, – тут же отвечаю я сам себе, – этого не может быть, столько времени прошло…
Очередным ударом плети я отмахиваюсь от неприятных воспоминаний.
В какой-то момент девушка расслабляется, её покрасневшее, налившееся кровоподтёками тело заметно обмякает, перестаёт вздрагивать или ещё как-то реагировать на боль. Наверное, ей скучно – думаю я и незамедлительно отдаю новый приказ:
– Раздвигай ноги шире!
Она повинуется не сразу. Моя ладонь касается её живота, я приподнимаю её красную попу, притягивая чуть ближе к себе. Другая рука скользит сверху вниз между аппетитных разгорячённых бёдер. Некоторое время я смотрю на её выглядывающие сзади половые губы, на хорошо изученную мною щёлочку между ними. И хотя я довольно сильно возбуждён, они почему-то не притягивают меня так, как раньше. Это было бы слишком просто.
Бесстыдно и грубо я растягиваю пальцами её девственно сжатую верхнюю дырочку и, плотно придерживая член, резко ввожу его туда. Девушка дёргается, сдавленно стонет, но закричать не успевает. Её и без того ослабевшее тело безвольно растекается по кровати. Танечка теряет сознание.
