внезапной амнезии. Да, точно, цыгане это умеют! Для них не составит труда загипнотизировать человека, чтобы потом его, бессознательного, обокрасть.
Я прищурился, стараясь разглядеть незнакомку более пристально. Она, казалось, не возражала – не отворачивалась, не убегала, просто терпеливо ждала, пока я её изучу, а сама в свою очередь изучала меня.
«Хм, всё же на колдунью не похоже», – пришлось мне заключить после минуты полной тишины. Обычная девушка, с виду хрупкая и миниатюрная, с бледным лицом и яркими, медного цвета, волосами, которые прямыми прядями ложатся на острые плечи. Одета современно, никаких цыганских тряпок или платков: короткое чёрное платье разрисовано мелкими красными цветами – выглядит на ней очень кокетливо, оголяя белые коленки. Коричневая короткая кожанка расстёгнута нараспашку, на ногах модные рыжие ботильоны с широким голенищем, через плечо висит такая же рыжая сумка, на аккуратных ногтях сверкает глянцем алый лак. Из глубокого выреза платья, в том месте, где находится сердце, виднеется край татуировки – что-то круглое, размером с большущий апельсин, расписанное замысловатыми узорами. Вообще я не люблю татуировки, тем более если речь о женском теле, но чёрные кружевные линии на её нежно-фарфоровой коже и правда смотрятся интересно…
– А вы красивая, – ляпнул я, с трудом заставив себя оторвать глаза от её аккуратной груди. – Извините, я сегодня без линз, поэтому не сразу вас разглядел.
Девушка по-доброму рассмеялась, польщённая комплиментом:
– Значит, вы меня видите. Это очень хорошо. А голос мой вы отчётливо слышите?
– Со слухом проблем нет, – я улыбнулся в ответ. – Вы сказали что-то про время…
– Верно. Вы молодец, Максим. Я, честно говоря, не ожидала, что смогу так легко с вами общаться. Конечно, вы утром всё забудете, но я приду ещё раз. Я буду приходить, пока вы не запомните мои слова. Какое счастье, что вы такой чувствительный!..
«Странная дамочка, – подумалось мне. – Такая же чудачка как я, а то и ещё хуже. Что я забуду? Куда она собралась приходить?.. И вообще, почему это я чувствительный?!..»
Вслух же, подавив запоздалую волну возмущения, я тактично спросил:
– Как вас зовут?
– Это неважно. Послушайте меня внимательно. Достаньте из ящика стола свои наручные часы, наденьте и почаще на них смотрите. Обещаете? Когда увидите 7:02 – умоляю, не двигайтесь. Просто переждите минутку. Могут погибнуть люди! – с этими словами она неожиданно протянула мне мои очки в совершенно непотребном виде – оправа была покорёжена, а стёкла разбиты и испачканы кровью.
– Ты порезалась?! – я ахнул, непроизвольно переходя на «ты», и принялся разглядывать её пальцы.
Как ни странно, когда я перевёл взгляд на наши руки, моё зрение внезапно обострилось. Теперь я видел всё очень чётко, я бы даже сказал – слишком чётко, вплоть до мельчайших, едва заметных линий на наших ладонях. Но вместе с тем меня
