позаботилось её сознание, которое глубоко запрятало всё негативное, что она испытала в детстве.
Вместе с ужасами, Неара забыла и свою маму с сестрёнкой, а об отце она даже и не догадывалась, так как жила в мужененавистническом обществе, которое совершенно стёрло из её памяти какое-либо упоминание о нём.
После этого случая с шапочкой, Неара не только вспомнила имя своей мамы – Эвигеи, сестры – Софи, но и чаще стали всплывать в снах эпизоды из далекого детства. Правда такие сны больше походили на вымысел, так как были слишком фантастичными и нереальными. Но, тем не менее, эти воспоминания оставляли в её детской головушке только радужные образы, и она всё чаще и чаще желала вернуть это время. Теперь её мечтой стало сбежать из этой тюрьмы и найти своих Родных, чтобы обрести своё потерянное счастье.
Из таких разрозненных воспоминаний, перемешанных с выдумкой и фантазиями и был соткан хрупкий Свет сознания Неары, который она посещала так часто, что ей оттуда даже не хотелось возвращаться. Лишь Сианти и Миа и их дружба, возвращали её в этот злосчастный Храм.
Но, время текло, а мечты о другой жизни постепенно отодвигались на второй план. На первый выходили обычные бытовые отношения, постоянные участия в обрядах и ритуалах.
С обрядами Храма был связан необычный факт, который был для Неары самым важным в её выживании здесь. Несмотря на то, что девочка была из чужого народа, её участие в обрядах было ключевым и обязательным!
Когда приходило время для ежемесячного поклонения Муна-Ке, то Неару заставляли принимать участие в службе совместно с остальными. Перед этим её руки, лицо и шею раскрашивали белилами, облачали в белоснежные одежды и обвешивали золотыми украшениями. Во время обрядов Неара толком ничего не делала, лишь стояла и принимала дары, которые приносили паломники. Судя по тому, что верующие боялись даже смотреть на неё, она поняла, что некие белые боги у них в уважении и почитании, а Муна-Ка представляла собою главное божество, к которому даже приближаться запрещалось. Роль Неары заключалась в том, чтобы быть посредницей между народом и Великой Матерью. Связь Муна-Ки, Неары и какого-то странного белого существа (в которого её облачали) была таинственной и никем не объяснимой.
Из этого возникали вопросы: если в быту её так не любят, если она как кость в горле у стражниц, то почему её приблизили к главной жрице и берегут как зеницу ока, привлекая к богослужению? Это выглядело, по меньшей мере, странно – с одной стороны ненавидят, с другой, (особенно по праздникам), чуть ли не преклоняются перед ней. А рассказывать ей никто не собирался, да и вопросов она не имела права задавать. Даже Миа предпочитала замалчивать эту тему, ссылаясь на слишком молодой возраст Неары, а Сианти сама была не в курсе.
По всей видимости, в этом и была причина изоляции крайних лет девушки. Никто не должен был видеть кто изображает посланницу Муна-Ки и тем
