Каю, что у него здесь дела.
(Примечание: Эдмонтон – столица Альберты.)
Конечно, не было у него никаких дел. Он просто не хотел в Монреаль: к матери, к банку, к шикарному офисному костюму и дорогому, душившему его, галстуку. Игорь даже не побоялся остаться, при этом, один. Он остановился в гостинице и, неожиданно для себя, попросил номер с пианино. Обычно, он никому, даже малейшим намёком, не давал понять о своём увлечении. А теперь, о том, что он играет музыку, знали совершенно посторонние люди: администратор, портье, коридорный и маленькая горничная, любопытно глядевшая на него круглыми глазами, каждый раз, когда заходила в номер. Для него это была целая толпа народа, ему казалось, что он разделся при всех догола и бегает по улице, сверкая голым задом. Игорь подозревал, что это только его иллюзии, он никому не интересен, и у горничной просто глаза такие, но столь публичное признание своих склонностей оказалось настоящей революцией. Он подошёл к инструменту и поднял крышку. Как же, всё-таки, хорошо… Раньше он играл только дома.
Внезапный стук в дверь разорвал его блаженство в клочья. Игорь спешно опустил крышку и уставился на дверь. Кто бы это мог быть? Неужели мать, не дождавшись его ответа, наняла авианосец и, прыгнув с парашютом и пробив собой крышу, приземлилась как раз в районе гостиничного коридора? Он бы и не удивился. Игорь встал и подошёл к двери. Ну, сейчас начнётся… «Где ты был?», «Что ты делал?» и «Как ты мог?» – любимые материнские вопросы. Ладно, сколько не беги, всё равно будешь пойман!
Игорь открыл дверь и остолбенел. Матери в коридоре не было. Парашюта тоже. Перед ним, запахнувшись в простенькое пальтецо, стояла пропавшая из отеля пианистка! Игорь машинально закрыл дверь. Потом, опомнившись, тут же распахнул. Девушка, словно боясь, что он её не впустит, без приглашения юркнула в комнату. Там она закрыла глаза и, прислонившись к стене, спустилась по ней на пол, тяжело дыша, словно за ней гналось стадо разъярённых слонов. Игорь выглянул в коридор. Там никого не было. Что за день такой сегодня? Ни слонов, ни парашюта….
Он закрыл дверь и посмотрел на пианистку.
– Добрый день! – сказал он – Я чем-то могу вам помочь?
Она широко распахнула глаза и взглянула на него, как на злейшего врага так, что Игорь невольно отпрянул. Лицо девушки было в синяках и ссадинах, в уголках губ запеклась кровь. Ему, тут же, стало не по себе. Какая, оказывается, Пашка скотина! Как он мог? Она же женщина…
– Вы… может быть, присядете….поудобней. – неуверенно произнёс Игорь.
Она минуту смотрела на него всё так же, с ненавистью, а потом быстро встала и, подойдя к стоявшему на середине комнаты дивану, уселась на него с ногами, упорно продолжая кутаться в пальто. Игорь подошёл и медленно опустился в кресло напротив. Их разделял только изящный журнальный столик.
– Вы… может, хотите чаю или… Что-нибудь хотите? – наконец спросил он, проклиная себя за то, что мямлит.
