и не надо со мной спорить. Я же говорил тебе, что всегда получаю то, что хочу.
– Я не вещь, – через силу проговорила девушка, отплевываясь кровью.
– Ты же помнишь – победитель получает все, – глаза Арсения сверкнули.
В комнату вошел человек, держа в руках таз с водой.
– Тёплий нет, – проговорил он, коверкая русский язык, – халёдний надь?
– Давай, – проговорил с досадой Арсений.
Мужчина поставил таз на пол прямо у порога, протянул Арсению какую-то тряпку.
– Чисто, – пояснил он и вышел.
Арсений вытащил из замка ключ и закрыл дверь изнутри.
– Теперь нам никто не помешает, – прокомментировал он свое действие.
Он поставил таз неподалеку от девушки, намочил тряпку и прикоснулся к ее лицу. Ледяная вода обожгла кожу, словно прикоснулись к оголенным нервам. Девушка дернулась, зашипела и сжалась.
– Потерпи, милая, – проговорил Арсений, глядя на нее с сочувствием. – Сейчас тебе станет легче.
Осторожно, словно прикасаясь к лепестку розы, провел влажной материей по ее губам, собирая кровь. Ощутив холод воды на скуле, девушка почувствовала минутное облегчение.
Надо же, она стоит жизни Кьенга! Ее честь за его голову? На что они рассчитывают? Что он вот так запросто придет сюда и сдастся на милость победителей? Какая низость, какая подлость. В каком мире они живут?
В ее сердце зрела и росла ненависть к Арсению, виновнику всех ее бед и несчастий.
– Больше тебя никто не обидит, – приговаривал между тем мужчина, почти смыв всю кровь. – Я позабочусь о тебе. Теперь ты моя.
От этих слов все внутри похолодело. Что он имеет в виду? Что ему нужно сейчас от нее? Ей вообще надо в больницу. Но она сама ни за что не попросит его о помощи, и ничего ему не скажет. Почему он ведет себя так, будто Кьенга вообще не существует? Он что, уже похоронил его? Рано радуется.
А с лицом мужчины происходило что-то невероятное. На нем отобразились все чувства, которые в данную минуту он испытывал: сострадание, тревога за нее, нежность, радость, и какая-то собачья преданность.
– Ты моя, и всегда была моей. Я тебя нашел, я тебя открыл, и я тебя хочу.
От недавних ударов в диафрагму казалось, что все ее внутренности перевернулись и перепутались. И кисть нестерпимо болит, неужели она сломала ее?
– Знаешь, я так испугался, когда увидел тебя здесь. Я подумал, что ты умерла, – произнес Арсений. – Что может быть страшнее?
Я знаю, что может быть страшнее: моя свадьба с твоим злейшим врагом. И именно это тебя ждет.
– Вы ничего не сможете сделать Кьенгу, – выдавила Света. – И ты пожалеешь, что втянул меня в это дело. Твой план по его уничтожению провалится, – в это она верила изо всех оставшихся сил.
– Кьенг – отработанный материал, – холодно сказал Арсений, – и не стоит больше о нем говорить. Забудь его!
– Ненавижу, – едва
