style="font-size:15px;"> Жалость. Илья часто думал о ней. Как и все инвалиды с рождения, он, сколько себя помнил, обладал болезненной чувствительностью на любое проявление фальши по отношению к себе. Интонация, жест, подбор слов в банальной фразе, обращённой к уродцу, возлежащему на кровати… и зачастую просто тужащемся в подкладное судно. Запоры… профессиональная болезнь всех лежачих больных…
На его пятнадцатилетие, когда врачи Илье в очередной раз воткнули в кости спицы, пытаясь каким-то новомодным способом выпрямить его несчастные ноги, весь 8-А класс завалился к нему в больничную палату с подарками.
Сюрприз!
Илья знал, что основательно прикрыт одеялом – спасибо маме! – но лежать на толчке и смотреть на раскрасневшихся от собственного милосердия одноклассников… это…
…это было кошмаром.
Лариска… красивая, ловкая, чем-то похожая на подружку Mad Squirrel, мультики о котором пришли в Россию много позже. Лариска, за один ласковый взгляд которой он отдал бы свою никчёмную душу! Лариска, отбивая по больничному линолеуму такт носком белой кроссовки, торопливо читала какой-то стишок, явно сочинённый общими усилиями всего класса:
Выздоравливай, Илья!
Ждёт тебя домой семья!
Ждут тебя твои друзья,
Наша «классная» и я -
Лариса Ин-но-кен-тье-ва!
С днём рождения поздравляем,
Счастья, радости желаем…
Тыр-тыр-тыр-тыр…
Она торопилась – у неё же тренировки. Тренировки в секции фигурного катания.
Мишка Дронов, странным образом получивший ещё в детстве кличку Нацист, – возможно за вечно поблёскивающие на носу круглые очки а-ля Гиммлер, а-ля Леннон, а-ля Берия, – Мишка Дронов сиял лицом. Он только что удачно подцепил бугаю Копычу на воротник записку «Пни меня!!!» и благополучно сместился в центр толпы одноклассников, зарабатывая себе железное алиби…
Да, они любили Илью. Любили и знали, – да, в глубине сердец они знали! – что Илья останется там же, где и последний звонок, белые фартучки, мел, физкультурные маты и парты, изрезанные сакраментальными: «ACDC» и неизменными «Гюльчактай + Нацист = не порви мне целку!!!»
«Нет, други мои, нет! Милосердие мало известно инвалиду с детства! – смутно подумал Илья, пытаясь встать. – Настоящее милосердие…»
– Что за хрень, Сашка? – спросил он слабым голосом. – Землетрясение на Урале?
Сашка не ответил. А что, собственно, Илья ожидал услышать от своего друга?
Они стояли на лоджии первого этажа и смотрели на двор. В сером тумане, взвесью в мутной жидкости, проступали ближайшие ветви тополей, но стволов уже не было видно. Тишина была мёртвой.
«А вдоль дороги мёртвые с косами стоят. И тишина…» «Нечистая!!!»
Как мы смеялись в детстве, глядя на косоглазого Крамарова в смешной папахе, разводящего руками у костра.
«Бурнаши мост подожгли!»
…дым? туман? авария?
Полумрак наваливался
